Канкан на поминках

Я опять уставилась в окно. Сквозь хорошо вымытые стекла было отлично видно, как у входа в ГУМ толкалась толпа. У дверей стояло штук шесть женщин, державших в руках кофточки, пуловеры и кардиганы… Около них останавливались люди, щупали вещи и размахивали руками. Кое-кто вытаскивал кошелек. Даже издалека было заметно, что шмотки не блещут качеством, но цена небось копеечная. Кстати, вон та розовая водолазка очень даже ничего, мне бы пошла такая. Может, посмотреть?

В эту минуту к тетке, державшей вешалку с понравившейся мне кофточкой, подошел мужчина и стал о чем-то ее спрашивать. Баба начала тыкать рукой в сторону и объяснять дорогу. Мужчина повернул голову, и я обомлела. Прямо на меня смотрел Володя Костин.

Глава 16

Роняя стулья, сшибая у людей со столов стаканы с кокой, провожаемая негодующими воплями, я выскочила на улицу, подбежала к торговке с розовой водолазкой и завопила:

– Сейчас тут стоял мужчина, что он у тебя спрашивал?

– Как пройти в ЦУМ, – растерянно ответила баба, роняя от неожиданности на пол вешалку с кофтой.

Не сказав ни слова, я ринулась в переход. Там, как назло, клубилась толпа. Расталкивая народ локтями, я неслась вперед и у самой лестницы, ведущей к метро, увидела его. Володя тихо шел, не глядя на витрины. Наверное, следовало подождать, пока он спустится вниз и окажется на относительно свободном пространстве, но я не могла в этот момент трезво рассуждать.

Дико заорав:

– Вовка! – я кинулась на майора со спины.

Нос уловил безумно знакомый, родной запах, смесь ароматов табака, одеколона и еще чего-то неуловимого Володиного, щемяще дорогого, близкого.

– Вовка, – рыдала я, прижимаясь к нему, – Вовочка, ты жив!

Внезапно мужчина резко повернулся, и плач застрял у меня в горле. С чужого, растерянного лица на меня смотрели карие, а не голубые глаза. Подбородок был у€же, чем у Костина, а волосы, хоть и светлые, но не пепельно-русые, а желтоватые, смахивающие на свежую солому. Единственное, что у этого совершенно незнакомого парня было общим с Володей, так это фигура: высокая, стройная, с широкими плечами и узкими бедрами.

– Простите, – пробормотала я, вглядываясь сквозь слезы в чужие, совсем неродные черты, – бога ради, извините, я ошиблась.

– Бывает, – улыбнулся парень и совершенно Вовиным жестом откинул со лба прядь волос.

Внезапно я опять заплакала, глотая слезы, стекавшие по щекам к губам.

– Что случилось? – спросил мужчина. – Я могу вам помочь?

Я покачала головой:

– Нет.

– Вам нужны деньги? Возьмите.

И он стал совать в мою руку сторублевую бумажку.

– Не надо.

– Берите, берите, – пробормотал он, – пригодится.

Я кивнула, не решаясь обидеть его:

– Спасибо.

– Вот и хорошо, – обрадовался незнакомец, – больше не плачьте, в конце концов, это только деньги, их можно заработать… А вот здоровье не купишь.

Вымолвив последнюю фразу, он повернулся и зашагал по лестнице вниз. Я тупо смотрела, как до боли похожая на Володину фигура исчезает в шумной толпе. Руки разжались сами собой, розовенькая ассигнация выпорхнула и медленно спланировала на пол. Я уставилась на деньги.

– Эй, детка, – прошамкала бабка-нищенка, просившая подаяния у входа в магазин, – гляди, сотенную потеряла, эй, очнись, ты что, девка!

Я медленно нагнулась, подняла купюру и сунула старухе:

– Возьмите.

– Спасибо, родимая, – запричитала бабулька, – дай бог тебе счастья, здоровья да мужа найти богатого, щедрого, доброго…

Я побрела к метро, с трудом передвигая ставшие отчего-то каменно-тяжелыми ноги. Интересно, почему цыганки, гадающие у вокзалов, и попрошайки, получающие подаяние, мигом вычисляют мой незамужний статус? Уже у входа в метро, толкая огромную деревянную дверь, я неожиданно подумала: «Господи, сколько же раз мне еще будет чудиться Володька?..»

…Наталья Константиновна сидела в своем кабинете. Увидев меня, она слегка нахмурилась, но потом мгновенно взяла себя в руки и нацепила улыбку:

– О, дорогая, что случилось?

Наверное, встреча, происшедшая у метро, сильно задела меня, потому что я плюхнулась без приглашения на стул, вытянула ноги и отчетливо произнесла:

– Врунья!

– Кто? – оторопела Наташа.

– Ты!

– Да как ты смеешь…

– Запросто, – прервала я ее, – запросто смею. Зачем сбрехала, что муж Ани Веревкиной моряк?

– А он кто?

– Летчик. И еще ты сказала, якобы она уехала в Североморск…