Хождение под мухой

– Ну и вонища у тебя тут, Васька, аж замутило всего, даже в Нижнем Новгороде так не несло, а уж там, поверьте мне, кранты! – сообщил сосед.

– А что в Нижнем Новгороде так противно пахнет? – полюбопытствовала я. – Рыбный завод?

Руслан захохотал.

– Нет, тюрьма. Она там жутко старая, пацаны базарили, вроде в свое время в ней еще стрельцов держали, прикиньте, когда дело было. Я как вошел в камеру, чуть не умер. С порога конца не видно, прямо тоннель. Те, кто поближе к двери живут, тех, кто в середине кантуется, не знают. Да там и перекличек не устраивают.

– Почему? – обалдело поинтересовался Василий.

Руслан опять ухватился за палас и пояснил:

– Невозможное дело. Охрана только утром и вечером морды всунет да крикнет: «Трупы есть?» А им в ответ: «Может, и помер кто под шконками». Начнут этап отправлять, вот тогда жмуриков и находят. Абзац, одним словом. Тут братаны на Бутырку баллон гнали, так я скажу вам, ничегошеньки они не видели. Пугачевская башня по сравнению с Нижегородской тюрьмой чистый санаторий. Эх, раз, два, взяли.

Руслан поднапрягся, дернул изо всей силы, послышался сдавленный всхлип, ковер выпал на пол, на него шлепнулся Лева.

– Ты как, в порядке? – бросилась я к мужику.

– Ничего, – кряхтел тот, ощупывая себя, – вроде цел.

– Руслан, – взвизгнула девица, тыча пальцем в отверстие мусоросборника, – ой мама! Что это! Спасите.

Из дурно пахнущей дыры показалась голова, потом часть туловища.

Василий попятился, Сивков перекрестился:

– Мать честная! Мутант! Крыса-убийца.

– Русла-а-а-ан, – завопила Ксюша, роняя на пол куртку, – сделай что-нибудь, она нас сейчас съест!

– Когти рвать надо, – прошептал дворник, – сколько живу, такого не видел. Ну ходят тут крысы… Е-мое, ребята, да это крокодил!

Не успел он сказать последнюю фразу, как напугавшее всех до полуобморока животное шлепнулось на Леву.

– Русла-а-а-ан, – заверещала Ксюша, – стреляй быстро, ну скорей, она его сейчас сожрет!

– Все в порядке, – пробормотал Лева, обнимая вараниху, – спокойно, без паники, она ручная, совершенно безобидная, это наше домашнее животное.

Василий, Руслан и Ксюша, вжавшиеся в мусорные бачки, только открывали и закрывали рты.

– Господи, – всплеснула я руками, – как она-то в трубу угодила?

– Не знаю, – пробормотал Лева, – свалилась мне на голову, и все. Да вы не бойтесь, Люся травоядная.

– Ну, блин, веселые горки, – пробормотал Руслан, – думал, всего в жизни навидался и ничего не боюсь, но такое вижу в первый раз. Слышь, мужик, ты ее держи покрепче, а мы мимо на выход шмыганем.

– Успокойтесь, – устало сказала я, – Люся очень приятная.

– Оно и видно, – прошептал бледный Василий, – прямо милашка! Чего она на меня так хмуро глядит, словно схарчить хочет?

– Ты для нее слишком большая добыча, – ухмыльнулась я, – сразу не перекусить.

– Лампа шутит, – влез Лева, – вараны мяса не едят.

– Ага, – кивнула Ксюха, – а это что?

Я проследила за ее хорошеньким, розовыми пальчиком и увидела, что негодяйка Люся с огромным аппетитом закусывает куском не слишком свежей колбасы, выуженным из горы мусора. Я хотела было отнять у глупой варанихи добычу, но не успела. Будем надеяться, что у рептилии не заболит желудок, потому как лечить вараниху мне слабо, я не стану ставить ей клизмы.

ГЛАВА 26

Остаток ночи мы с Левой посвятили банно-прачечным процедурам. Я-то просто помылась и бросила одежду в бачок, а несчастный мужик провел в ванной несколько часов, наливая в воду пену и растворяя ароматические шарики… Под конец он облился одеколоном «Роза», выполз на кухню и поинтересовался:

– Как я теперь пахну?

Я хотела было ответить: «Словно куча мусора под кустом роз», – но сдержалась.

Легче всех отделалась Люся, как это ни странно, но от нее не исходило удушающего амбре. Я посадила ящерицу в ванну и облила водой из душа. Не знаю, бывают ли на родине варанов дожди, но наша ящерица восприняла водные процедуры индифферентно, так же безучастно она дала себя вытереть и пошлепала в гостиную спать.

Труднее всего было объяснить Капе утром, куда делся палас.

– И где ковер? – вопрошала она. – Что вы вообще вчера делали? Ждала вас, ждала и спать легла!

Мы с Левой переглянулись, ночью, закончив мыться, наслаждаясь чаем, мы решили ни за что не рассказывать домашним о происшествии.

– Начали чистить, – принялась я самозабвенно врать, – чистили, чистили, чистили…