Насмешливый лик Смерти

? Не знаю.

? Ты знаешь, что она здесь. Теперь скажи мне, где она. Если скажешь, я сейчас же выпишу тебе чек на тысячу долларов. Ну же, Люси. Говори.

? Не знаю.

? Тысячу долларов, прямо сейчас, ? повторила Уна.

? Я не возьму ваших денег, ? сказала Люси. ? Мне неизвестно, где она.

? Она в Белла-Сити?

? Не знаю, мэм. Она привезла меня сюда и оставила. Откуда мне знать, куда она отправилась. Она никогда ничем со мной не делилась.

? Странно. А мне казалось, что делилась. ? И резко сменив тон: ? Он тяжело ранен?

? Да. Вообще не знаю.

? Где он? В Белла-Сити?

? Не знаю, мэм. ? Голос Люси сделался тусклым и невыразительным.

? Он умер?

? Не знаю, о ком вы говорите, мэм.

? Врунья! ? взвизгнула Уна.

Послышался звук удара. Заскрипел стул. Кто-то громко икнул.

? Отстаньте от меня, мисс Уна, ? взвилась Люси. ? Не нужны мне ваши деньги. Я позову полицию.

? Прости, солнышко. Я не хотела тебя ударить. Ты ведь знаешь мой нрав, Люси. ? Голос Уны стал нарочито встревоженным. ? Тебе больно?

? Больно, не больно, какая разница? Я не хочу вас видеть. Уйдите и больше не возвращайтесь.

? Это почему нее?

? Потому что вы ничего из меня не вытянете.

? Сколько же ты хочешь, солнышко?

? Не зовите меня солнышком. Я вам не солнышко.

? Пять тысяч долларов?

? Я не притронусь к вашим деньгам.

? Не слишком ли много гонора для черномазой девчонки, которая мыкалась без работы, пока я ее не подобрала?

? Не смейте так меня называть. А ваша работа пусть катится куда подальше. Я к вам не вернусь, даже если буду умирать с голода.

? Возможно, будешь, ? радостно сказала Уна. ? И, надеюсь, умрешь.

Она вылетела, хлопнув дверью. В наступившей тишине послышался шорох стягиваемой ткани, потом скрип кроватных пружин и тяжелый вздох. Я подошел к окну. Яркий свет заставил меня сощуриться. Уна садилась в такси. Такси отъехало.

Я успел выкурить две сигареты, когда Люси выскользнула на улицу и заперла дверь ключом с медной бляшкой на колечке. Она немного побалансировала на цементном порожке, как неопытный ныряльщик перед прыжком во враждебную стихию. Толстый слой пудры, похожий на глазурь, покрывал ее лицо, плохо маскируя его смуглость и несчастное выражение. Хотя на ней был все тот же костюм, ее фигура казалась более женственной.

Она вышла с территории мотеля и, повернув направо, быстро зашагала по обочине автострады. Я последовал за ней. Ее слегка покачивало, и я начал опасаться, как бы она не попала под машину. Постепенно ее походка стала более уверенной. У первого же светофора она пересекла автостраду.

Я обогнал ее и нырнул под какой-то навес, где оказался овощной прилавок. Склонившись над корзиной с апельсинами, я услышал за спиной стук ее каблучков по тротуару и почувствовал, как по мне прохладным перышком скользнула ее тень.

Глава 5

Улица шла параллельно Мейн-стрит и являлась как бы ее задворками, на которые сбрасывались все отходы. Корявый асфальт был исчерчен стрелками, указывающими дорогу к радио– и обувным мастерским, конторам по выведению насекомых, прачечным, закусочным. Среди подобных заведений изредка попадались старые доходные дома.

Миновав два квартала, Люси замедлила шаг и огляделась. Я наблюдал за ней с автобусной остановки на углу. Собравшись с духом, Люси вдруг рванула через маленький дворик к крыльцу дома и, взлетев по ступенькам, исчезла внутри. Я двинулся следом.

Дом, в котором скрылась Люси, казалось, пребывал в глубокой задумчивости, в какую сторону ему завалиться, то ли на химчистку матрасов, то ли на цирюльню с одним-единственным брадобреем. Трехэтажный, со странной остроконечной крышей, он явно был построен до эпохи расцвета калифорнийской архитектуры. Причудливые бурые потеки покрывали его серые стены. Замазанные белой краской окна нижнего этажа смотрели на солнце, как глаза слепца. Рядом с двойной парадной дверью висела табличка, на которой большими черными буквами было написано: «Сэмюель Беннинг, доктор медицины». Карточка над звонком приглашала по-английски и по-испански: «Звоните и входите». Я так и сделал.

В вестибюле стоял смешанный больничный запах: запах еды, антисептиков и болезни. Мне навстречу из темноты выплыло здоровенное мужское лицо, злобное и агрессивное. Я замер на месте, но тут же понял, что это моя собственная физиономия, отраженная мутным настенным зеркалом в потускневшей витой раме.