Император деревни Гадюкино

– Когда я недавно подарил тебе розы, – нарочито громко вещал Максим, – то получил букетом по морде и услышал про ананасиумы. Я самым честным образом пытался раздобыть цветочки, но о них не слыхивали даже в Голландии. Поэтому решил сам создать новый сорт. Вот, прошу, «Ананасиум-раритетос», существует только в семи экземплярах.

Максиму удалось здорово меня смутить.

– Да я просто пошутила и насчет «Порше», и по поводу букета. Что мне теперь делать с кучей ананасов?

– Придумаешь, – отмахнулся Макс, быстро обегая кабриолет и открывая дверь со стороны пассажира, – плиз, май лав!

– Спасибо, лучше поеду на своей, – попыталась я сопротивляться.

Максим тревожно оглянулся и зашептал:

– Умоляю, не отказывай мне на глазах у этих мумий, они здесь не зря столпились!

– Ну ладно, – с неохотой согласилась я и села в очень низкую машину.

– Как ощущение? – осведомился Макс, устраиваясь за рулем.

– Пока не знаю, – пробормотала я, пристегиваясь.

– Ключ на старт! – провозгласил Максим.

Меня вдавило в сиденье, в лицо ударил ветер, а в уши – грохот. Макс что-то проорал, но я не смогла разобрать ни слова, решила попросить его притормозить, открыла рот и поняла, что разговаривать в данной ситуации невозможно.

«Порше» летел с умопомрачительной скоростью, распластавшись по дороге. Мне, привыкшей к небольшой малолитражке с нормальным клирингом, казалось, что я сижу в мыльнице, которая подпрыгивает на всех, даже самых крошечных камушках. Еще пара секунд, и дно кабриолета сотрется до дыр, а моя попа начнет чиркать по асфальту. В глаза и рот набилась пыль, а по носу щелкнул пролетавший мимо жук. Я зажмурилась, закрыла руками щеки и глаза, попыталась съехать с кресла и забиться под торпеду, чему помешал ремень безопасности.

Бешено воя, «Порше» влетел в населенный пункт, скакнул вверх, хрюкнул и неожиданно затих. Я наконец-то смогла сделать глубокий вдох и оторвать ладони от лица, увидела счастливую улыбку Максима и тут же ощутила на щеке мокрую каплю. Машинально стерев невесть откуда взявшуюся воду, я глянула на руку и поняла: это не дождик, у кабриолета отсутствует крыша, и сейчас на меня покакала птичка. Судя по размеру неприятности – птеродактиль.

Глава 16

– Навоз к деньгам, – живо сказал Максим.

Вот тут мое терпение закончилось. Я вылетела из «Порше» с негодующим воплем:

– Оставь меня в покое! Воспитанный человек никогда не обратит внимания, что со спутницей случилась мелкая неприятность: допустим, она упала и разорвала чулок или случайно... э...

– ...пукнула, – подсказал Максим, – я отлично знаю, что в подобном случае нужно обойтись без комментариев. Но птичьи какашки – к резкому возрастанию доходов, примета стопроцентно верная, я хотел тебя порадовать. Как поездка? Здорово?

– Ужасно, – простонала я. – «Порше»-кабриолет – неописуемая гадость. Шумно, грязно, ветрено, ни поговорить, ни радио послушать! На моей букашке, которая стоит меньше, чем руль этого пафосного урода, ездить намного удобнее!

– Зато «Порше» гламурнее, сразу понятно, сколько денег у его владельца, – возразил Максим.

Я уперла руки в боки.

– Значит, так! Я не понимаю, зачем еле-еле двигаться на восемнадцатисантиметровых шпильках, если можно надеть туфли с нормальным каблуком и ощущать себя превосходно. Сумка-клатч, которую предписывается носить с вечерним нарядом, – неудобна, в нее ничего не влезает. Мобильник, усыпанный брюликами, работает так же, как телефон за пару тысяч рублей. Назначение сотового – обеспечить связь, и только! Губная помада за триста долларов смажется, как и ее родственница за четыреста рублей. В «Порше» я больше не сяду! Кабриолет – жуть на колесах.

– Какую вы себе капризную девушку нашли, – прощебетал нежный голосок, – а вот мне такие машины в кайф! Может, прокатите?

Я повернула голову с такой яростью, что ощутила боль в шее. В шаге от «Порше» стояла стройная блондинка в голубом сарафане. Длинные волосы незнакомки падали на плечи, низкий вырез почти полностью открывал грудь, личико сверкало макияжем, а в воздухе плыл аромат псевдофранцузского парфюма.

– Меня зовут Кэти, – представилась красавица, – и, поверьте, я никогда не капризничаю. Так я сяду?

Я сделала приглашающий жест рукой:

– Милости прошу!

– Круто, – взвизгнула блондинка и кинулась к машине.

Я повернулась к Максиму спиной, сделала шаг, споткнулась о бордюрный камень и шлепнулась. Сначала мне стало больно, потом смешно. Кое-как я поднялась на ноги и воззрилась на Макса: