Император деревни Гадюкино

Лида протяжно вздохнула.

– Они вас любили?

– Как все папы и мамы, – грустно сказала я, – прощали мне плохие отметки, мелкие шалости. Справедливости ради следует отметить, что я не очень безобразничала, была тихой, болезненной троечницей. Мне и в голову не приходило хулиганить.

– У нас с Соней все сложилось иначе, – сказала Лида. – Мама очень любила отца. Один раз, выпив на Новый год слишком много шампанского, она мне сказала: «Ради Кости я готова на все. Прикажет он выпрыгнуть с пятнадцатого этажа – прыгну без колебаний». Согласитесь, такое признание пугает, кстати, в тот момент, когда оно было сделано, родители прожили в браке много лет.

Удивительно, какие длинные корни пускают в душе обиды детства и отрочества. Лида, забыв обо всем, стала вываливать передо мной проблемы школьных и студенческих лет.

С раннего возраста Лида с Соней слушали неумолчную песню мамы:

– Папочка так ради вас старается, извольте оправдать его доверие. Пронькины должны быть лучше всех.

Каждую пятницу вечером дочери демонстрировали отцу отметки. Как и многие погодки, они учились в одном классе.

Константин Львович изучал дневники и, если там не было проблем, сухо говорил:

– Естественно, Пронькины всегда и во всем лучшие.

Но иногда отец сдвигал брови и мрачным голосом осведомлялся:

– Тут учительница написала: на этой неделе Лидия сбавила в успеваемости и получила замечание по поведению. Безобразие, ты меня глубоко разочаровала. Почему ты не лучшая?

– Папочка, я уступаю по оценкам только Соне, – один раз заикнулась Лида, – а поведение – это ерунда, училка просто ко мне придирается.

Константин Львович в сердцах отшвырнул дневник.

– Лучшая – это значит лучшая. Добивайся того, чтобы учительница говорила: обе Пронькины – маяки класса. Теперь о поведении. Хочешь быть похожей на отвратительных пигалиц, которые ругаются матом, курят, красятся в сто слоев и теряют девственность в подъезде, едва перейдя в седьмой класс?

– Нет, – чуть не зарыдала от нарисованной перспективы девочка.

– Тогда веди себя безупречно, – отрубил Константин Львович и повторил: – Я глубоко разочарован.

Нина Олеговна и Константин Львович никогда не наказывали дочек. Отец не хватался за ремень, мать не произносила каноническую фразу:

– Марш в угол.

Ни Лиду, ни Соню не лишали подарков, сладкого, не запугивали отменой празднования дня рождения или поездки на море. Нет, родители спокойно объясняли детям их ошибки, и жизнь входила в прежнее русло. Но чем старше становилась Лида, тем сильней ей хотелось, чтобы взрослые заорали, затопали ногами, надавали ей пощечин. Фраза «Я глубоко разочарован» была для Лидочки хуже любого, самого ужасного скандала и порки мокрыми розгами.

Глава 22

Хоть родители и поощряли соперничество между детьми, девочек связывали нежные отношения. Соне нравились в школе все предметы, Лида больше тяготела к математике. Сочинения в старших классах превратились для Лиды в муку, но бойкая Сонечка, строчившая опусы с пулеметной скоростью, успевала помочь сестре.

На первом курсе института Лиде стало ясно: она существует при Соне. Девушек постоянно приглашали на вечеринки, но Лидочка никак не могла отбросить мысль, что ее зовут только из-за сестры. Та была веселой и симпатичной. Отец тоже отдавал предпочтение Софье. После получения красного диплома через короткое время она стала завотделом, а Лидии престижного назначения пришлось ждать дольше. Зато она первая обзавелась женихом. Вадим Краснопольский был лакомым кусочком: молодой мужчина из богатой семьи, непьющий, некурящий, не бегающий за женщинами. Как часто можно встретить подобного кавалера? Легче найти в придорожной канаве крупный бриллиант!

Когда Лиду в белом платье и роскошной кружевной фате вел к алтарю отец, она ощущала невероятную гордость. На какое-то время Лидочка перестала быть лузером, опередила Соню, стала предметом гордости родителей и тестя.

Никита Сергеевич Краснопольский не уставал повторять:

– О какой невестке я мечтал, такую и обрел. Она одна в Москве, чистая, невинная, любящая.

Потом отец Вадима спохватывался и добавлял:

– Не считая Сонюшки, конечно.

Лида в такие моменты демонстрировала смущение, но на самом деле ее охватывала радость. А потом Никита Сергеевич, празднуя свой день рождения, специально зазвал на банкет холостого, богатого, активно делающего международную карьеру Семена Гарина.