Лампа разыскивает Алладина

– Лапин! – воскликнула я. – Вы рассказали ему о той истории и велели в случае, если Белкина начнет агрессивные меры, припугнуть ее той историей!

Ната кивнула.

– Да. Но перед этим я решила сама кое-что разузнать, смоталась в Лапин и выяснила такое!

– Какое? – подскочила я над стулом. – Что еще?

Глава 30

Ната хмуро глянула на меня.

– Понимаете, я сама ведь была замешана в эту историю. Меня пытались допросить сразу, на месте происшествия, но не сумели выполнить задуманное. Потом следователь вызвал меня повесткой.

Ната послушно явилась на зов и на все вопросы милиционера отвечала:

– Ничего не помню. Вообще.

– Ладно, – согласился мужчина, – охотно верю, что сам момент катастрофы стерся из вашей памяти, но как события развивались до нее? Можете припомнить скорость движения автомобиля?

– Нет, – быстро ответила Ната, заранее продумавшая тактику своего поведения на допросе. – У меня сильно заболела голова, поэтому, когда мы выехали из Москвы, я легла на заднее сиденье и заснула, очнулась лишь после аварии.

Следователь сделал вид, что поверил девушке, и отпустил ее, больше Нату никто не тревожил. Но сейчас, решив помочь Оболенскому, дав ему в руки козырную карту против Белкиной, Ната все же решила узнать, а что с тем делом?

Она приехала в Лапин и нашла сотрудника милиции, который за некоторую мзду разболтал служебные секреты. Дело давным-давно сдано в архив, оно закрыто, и никто о нем не вспоминает. Вина водителя, Григория Павловича, была настолько очевидной, что много времени на расследование не понадобилось.

– Наказать шофера мы не сумели, – закончил рассказ мент.

– Да уж, конечно, – выдохнула Ната, – разве покойников судят!

– Кто покойник? – удивился «информатор».

– Белкин, Григорий Павлович, – напомнила Ната.

– Так он жив, – ответил милиционер, – во всяком случае, когда дело закрывали, еще не помер!

У Наты закружилась голова. Она очень хорошо помнила, как Оля, плача, сообщила через день после происшествия:

– Папа скончался, я сирота.

– В результате аварии у Белкина случился перелом позвоночника, – не замечая удивления Наты, вещал болтун, – его отправили в больницу, и там уже у него случился инсульт. Насколько я знаю, виновника аварии поместили в психоневрологический интернат.

Изумленная до крайности Ната поехала в это учреждение и выяснила совсем уж невероятные вещи. Григорий Павлович жив до сих пор, если, конечно, его состояние возможно назвать жизнью. Престарелый ученый после перенесенного тяжелого инсульта практически превратился в растение. Он не может ходить, не способен разговаривать, но живет, несмотря на то что о нем никто, кроме медицинского персонала, не заботится. Сами понимаете, как санитарки и медсестры «любят» подобных больных. Оля от отца отказалась. В интернат она никогда не приезжает, в платное отделение, где условия лучше, папу переводить не собирается.

– К сожалению, – пояснили Нате в интернате, – у нас три четверти стариков, у подавляющего большинства которых имеются дети, но они не собираются возиться с ненужными им родителями.

Ната вернулась в Москву в тяжелом состоянии. Некоторое время она старательно решала непростую для себя задачу, нужно ли сообщать Белкиной о том, что узнала. Но потом решила: не следует разговаривать с Ольгой на эту тему. Тем более что Ната очень хорошо понимала, какую реакцию выдаст бывшая одноклассница. Скорей всего та воскликнет:

– Ну и что? Как мне за ним ухаживать? Самой не справиться. Сиделку нанимать – средства не позволяют. Он же в медицинском учреждении находится, там помощь оказывают круглосуточно! Отчего я объявила папу умершим? Так разве он жив? Лежит, ничего не соображая.

И так и этак прокрутив ситуацию в голове, Ната посоветовала Роману:

– Если не сумеешь справиться с Ольгой, скажи: «Оставь меня в покое. Иначе всем расскажу про случившееся в Лапине».

– А что там произошло? – заинтересовался Оболенский.

– Неохота рассказывать, – буркнула Ната, – некрасивая история. Ольга полагает, что о ней никто не знает. Думаю, Белкина испугается и притихнет.

– А если нет? – насторожился Роман.

– Тогда я расскажу тебе все детали мерзкого дела, – пообещала Ната, – и пугнешь Ольгу по-настоящему.

На кухне повисла тишина.

– Скажите, Ната, Роману был нужен сын Ольги?

– Что вы, – усмехнулась Красавина, – конечно, нет. Он сильно сомневался, что это его ребенок. Понимаю, куда вы клоните, нет, Оболенский не стал бы организовывать похищение. Он очень любит свою жену, не хочет беспокоить ее. Зафигом ему младенец? Оболенский хотел лишь одного: чтобы Ольга раз и навсегда оставила его в покое.