Квазимодо на шпильках

В комнатенке, набитой тюками, было очень душно и влажно. Старенький кондиционер, дребезжавший всеми частями, совершенно не справлялся с работой. С улицы доносился шум, и я впала в сумеречное состояние: то ли сон, то ли явь…

Уж не знаю, сколько времени я провела, плавясь от жары на грубых простынях, но вдруг дверь распахнулась и появился Федя с картонной коробкой. Я села, попыталась пригладить торчащие в разные стороны лохмы и спросила:

– Ну? Порядок?

– Тьфу, – сплюнул Федька.

– Что-то случилось? – насторожилась я.

– Во, гляди, – мрачно произнес Лапиков и открыл коробку.

Остатки сна мигом меня покинули. На серо-голубой бумаге лежали два крокодильчика, сантиметров по тридцать, не больше.

– Это что? – изумилась я.

– Мозг, – криво улыбнулся Федька, – тот самый, за который Семен Кузьмич аванс отдал.

– Но он вместе с телом, – ляпнула я, – и живой!

– Угу, – кивнул Федька, – тонко подмечено, живее не бывает. Прикинь, что вышло.

Плюхнувшись на ободранное кресло, он стал рассказывать. На ферме, куда прибыл Федька, крокодилов водилось видимо-невидимо, любых размеров. И продавали их весьма охотно всем желающим, но только в первозданном виде.

Федька позвонил по телефону, который ему дал в Москве профессор, и дождался некоего мужика с хитро бегающими глазками. Кое-как на ломаном английском они сумели договориться. Таец ничего не отрицал. Да, он обещал многоуважаемому профессору мозг крокодилят и от своих слов не отказывается. Но человек, который может убить крокодильчиков и достать требуемый орган, сейчас отсутствует, вернется он лишь через две недели, поэтому перед Федькой стоит дилемма: либо ждать четырнадцать дней, либо брать крокодильчиков живьем.

Сами понимаете, что задержаться в Таиланде Лапиков не мог.

– Зачем ты их купил? – вытаращилась я.

– А че делать? – развел руками Федька. – Аванс-то тю-тю. Отдам Семену Кузьмичу крокодилят, пусть у них мозги как хочет достает. Я обещал – доставил, дальше все!

– Как же мы их повезем? – озаботилась я.

Лапиков скривился:

– Ну… в чемодане.

– Ты с ума сошел! Во-первых, тюки «просветят» на границе, во-вторых, даже если крокодильчики благополучно попадут в самолет, они погибнут в багажном отсеке от холода и перепада температуры.

Федька почесал затылок:

– Сама-то ты чего предлагаешь?

– Давай прямо в коробке пронесем их в салон.

– Нет, не выйдет.

– Почему?

– Надо разрешение от ветеринара, а нам его не успеть получить.

Мы пригорюнились и начали думать, как выйти из создавшегося положения. В голову лезла всякая чушь: положить рептилий в дамскую сумочку; примотать веревками к ручной клади и заявить, что это чучело; отправить крокодилят бандеролью в Москву.

– Знаю! – неожиданно заорал Федька. – А ну, Лампа, дуй на первый этаж за скотчем, купи самый широкий.

Недоумевая, что он еще придумал, я спустилась вниз и притащила моток клейкой ленты.

– Во, гляди, – заявил Федька и снял брюки.

Я уставилась на его красные трусы в белый горошек и спросила:

– И что ты этим хочешь сказать?

– Значит, так, – воодушевленно заявил он, – сейчас примотаем Асю и Васю к моим ногам.

– Кого? – попятилась я.

Лапиков хихикнул:

– Это я так их прозвал. Левый – Ася, правый – Вася.

– Они разнополые?

– А фиг их знает, – пожал плечами Федька, – честное слово, мне все равно. Просто Ася и Вася. Давай!

И с этими словами он пристроил одну рептилию себе на бедро. Понимая абсурдность происходящего, я все же замотала его волосатую конечность вместе с крокодильчиком. Потом операция была повторена с другой ногой.

– Нормалек, – подвел итог Федька, – не сползли бы только! Вот что, я прорежу в карманах дырки, спущу туда руки и буду держать их за головы.

Я оглядела гору тюков и поинтересовалась:

– Кто будет грузить хабар?

– А ты на что? – фыркнул Федька. – Действуй, Лампа. Давай, торопись.

Не стану вам рассказывать, каким образом я сволокла вниз неподъемные торбы. Хорошо еще, что жадный Федька нанял такси, а не заставил меня топать десять километров до аэродрома под раскаленным солнцем с баулами на горбу.

У стойки, где происходила регистрация, мы произвели сногсшибательное впечатление. Я, красная, потная, в грязной мятой футболке, ворочала каменно-тяжелые сумищи. Федяшка стоял рядом, засунув руки в карманы.

Видя, что я никак не могу справиться с коробкой, доверху набитой мануфактурой, одна из девушек в форме Аэрофлота не выдержала и обратилась к Федьке: