К выбору спутницы жизни Олег Шумаков всегда относился очень серьезно. Он...
ГЛАВА 12
Софья Михайловна Половинкина жила на Рублевском шоссе. Великолепное место, летом тут, наверное, очень хорошо, зелень, цветы, птички поют. Впрочем, зимой тоже неплохо, в лесу лежит снег. Одна беда, недолгий в принципе путь растянулся на два часа, продвигаться по шоссе оказалось затруднительно. Сначала я простояла около тридцати минут, пытаясь съехать с МКАД, потому что гаишник перекрыл движение. Потом по шоссе молнией пролетел «Мерседес» с джипом охраны, и простым смертным разрешили движение. Я было обрадовалась, да, видно, зря, потому что метров через триста вновь обнаружился постовой, категорически запретивший следовать дальше. Еще полчаса я ждала, пока он взмахнет жезлом. Наконец в сторону Москвы вновь просвистели и «Мерседес», и джип. Может, кто-то из «слуг народа» просто катается по Рублевке туда-сюда? Ну образовалось у мужика свободное время, вот и гуляет: сначала к Ильинскому, потом назад, в столицу.
Проклиная депутатов, гаишников и тех, кто приказывает из-за машин со спецсигналами тормозить движение остального транспорта, я помчалась по узкому шоссе. Ну скажите на милость, что хорошего в Рублевке? Дорога паршивая, магазинов нет. Отчего весь бомонд селится тут? Наверное, это дело привычки. Когда-то в советские времена в Барвихе, Ильинском и иже с ними стояли дачи членов ЦК КПСС, депутатов Моссовета и работников Московского горкома партии.
После перестройки новым властям моментально захотелось занять их место, остальные, внезапно разбогатевшие, тоже решили стать крутыми, и Рублево-Успенское шоссе застроилось замками самой невероятной конфигурации. И только сейчас кое до кого стало доходить: Рублевка – неудобное шоссе, Ново-Рижская трасса намного лучше.
Софья Михайловна оказалась девчонкой лет двадцати пяти. Ее ярко накрашенное личико и копна мелко вьющихся белокурых волос показались мне отчего-то знакомыми. Когда хозяйка впустила меня в просторный холл загородного особняка, первое, на что упал взгляд, были развешанные повсюду афиши. И я поняла, почему очень хорошо знаю Софью Михайловну. Дня не проходит, чтобы ее смазливая мордашка не мелькала на экране телевизора, да и из радио постоянно льется чистый голосок. Только что слушала его в машине.
Мне Софья Михайловна известна под псевдонимом Дора, поет она в составе девичьей группы, название которой я вспомнить не могу. Коллектив состоит из трех прехорошеньких девчонок, чьи концертные костюмы балансируют на грани приличия: обтягивающие брючки, держащиеся, скажем так, на бедрах, и блестящие лифчики, скорей открывающие, чем прикрывающие прелести. Любая другая женщина в подобных шмотках выглядела бы шлюхой, но Дора и ее подружки смотрятся великолепно, у них прелестные фигурки.
Кстати, поет там одна Дора, две остальные девочки «припевки», бубнящие «ла-ла-ла» или «та-та-та». Голоса у них слабые, и не всегда девицам удается попасть «на ноту». Вот Доре господь подарил хороший голос и тонкий музыкальный слух. Меня, как бывшего музыканта, ничто не коробит в ее пении. Может, только текст песен. «Кто ее любит, тот не разлюбит, кто ее целует, тот не забудет».
Хотя они ведь не на меня рассчитаны, а на подростков, которые пришли на дискотеку поскакать под ритмичную музыку. Им еще исполнится пятьдесят, и тогда их потянет на Моцарта. Пусть подпевают Доре, пока молоды, радуются жизни.
– Вы из какой газеты? – прощебетала девчонка. – Надеюсь, не из «МК»?
– Чем вам «Московский комсомолец» не угодил? – улыбнулась я.
Дора скорчила гримасу:
– Там есть парочка, называет себя «Полиция моды», нас с девчонками осмеяли: дескать, одеваемся словно лохушки. А сами! Вы бы на их фотки глянули! Умереть не встать! Я сначала думала,
там две бабы: одна с грязной, сальной головой, а другая в жуткой самовязаной кофте. Если уж над другими издеваешься, то сама хоть помойся и оденься прилично! Представьте, потом я выяснила, что тетка с жуткими волосами – мужик! Чуть не лопнула от смеха.
– Я не из «Московского комсомольца», впрочем, вам, наверное, не привыкать к разным глупостям, которые пишут в органах печати.
– Да, а то, – махнула рукой Софья, – такого наваляют, три дня не разгребешь. Так вы откуда?
Я приветливо улыбнулась:
– Из журнала «Камень судьбы».
– Никогда о таком не слышала, – заявила Софья, провожая меня в огромную гостиную.
Вовсе неудивительно, я только что придумала это название, хотя не исключено, что и на самом деле существует такое издание.