Квазимодо на шпильках

– Женя! – воскликнула Лена и обвалилась на пол.

Она очнулась уже дома на диване. Евгений, снявший отвратительный ватник, разгуливал по квартире хозяином.

– Ты жив! – прошептала Лена. – Но почему Розалия Львовна…

Евгений скривился и стал похож на обозленную дворовую собаку.

– Тоже мне, мать называется! Никогда ей этого не прощу, бросила меня в беде, даже пачки сигарет за все годы не прислала…

– Где же ты был? – все еще плохо соображая, спросила Лена.

Женя рассказал, что сидел на зоне, попал туда якобы ни за что – ему приписали воровство.

– Я никаких денег не брал, – утверждал он. – Начальник сам растратил, а свалил на меня.

Лена с недоверием слушала бывшего любовника. А тот все больше входил в раж, размахивая руками:

– Ну прикинь! Я невинно пострадал, а они, отец с матерью, даже помочь мне не захотели. Передали через следователя письмо, типа, ты для нас умер. Уроды! Убить их мало!

Лена молча слушала. Она никогда особенно не любила Розалию Львовну, была обижена на нее, но сейчас от души пожалела заведующую. Это до какого же состояния надо дойти, чтобы объявить своего сына погибшим?

– Мне деваться некуда, – неожиданно зарыдал Женя, – ты единственный близкий человек, помоги, Христа ради, куда же мне идти? Ни денег, ни одежды приличной нет! Не дай погибнуть, у нас ведь ребенок! Я столько лет плакал по ночам, вспоминая дочку!

И вновь Лена простила его, поверила ему, забыв, что он уголовник со стажем, а тюрьма и зона не прибавляют людям благородства.

Через пару месяцев Женя отъелся. Лена купила ему одежду, вытряхнула всю копилку, чтобы он вставил зубы.

В апреле страшный мужик, от которого за версту шибало зоной, превратился в прежнего милого, интеллигентного, улыбчивого Женечку. Он опять начал исчезать из дома, а в июне Женя вовсе пропал, оставил записку: «Вернусь в понедельник». Прошло двенадцать понедельников, на тринадцатый позвонила баба и, рыдая, сообщила:

– Ваш брат сделал мне предложение, а потом взял денег на оплату свадебного ужина и исчез!

Лена опять отдала свои деньги.

Она замолчала, я подождала пару мгновений и тихо спросила:

– Дальше что?

– Ничего, – пожала плечами заведующая.

– Вы больше не виделись?

Она тяжело вздохнула:

– Нет, он иногда появляется и поет все ту же песню: «Ты одна-единственная, любимая, пусти переночевать, дай денег». Правда, был период, довольно длинный, когда он исчез. Я уж подумала: может, и впрямь умер? Но потом объявился снова!

– А вы?

– Я больше не попадаюсь на эту удочку, – мрачно ответила Лена, – был, впрочем, один момент.

– Какой? – насторожилась я.

– Розалия Львовна умирала в больнице, – сухо пояснила она, – буквально за день до кончины она попросила меня приехать.

Естественно, Лена явилась на зов.

Заведующая, казавшаяся щемяще маленькой в белых подушках, прошептала:

– Мне конец.

– Ну что вы, – еле сдерживая ужас, сказала Лена, – вы обязательно поправитесь.

– Прекрати, – прохрипела Розалия Львовна, – выполни мою просьбу.

– Какую?

– Дам тебе адрес Жени, сходи к нему.

– К кому? – Лена прикинулась ничего не понимающей.

– Не надо спектаклей, – неожиданно резко оборвала ее Розалия Львовна, – ты знаешь, что он жив. Материнское сердце не камень, пусть получит от меня прощение. Поедешь, дам тебе письмо для него. Я хочу, чтобы ты ему заменила меня.

Лене пришлось согласиться, хотя ей очень не хотелось встречаться с Евгением, но не отказывать же старухе, которая уже одной ногой в могиле.

Лена вновь замолчала.

– И вы выполнили ее просьбу?

– Нет.

– Почему?

– Розалия Львовна пообещала написать письмо, но не успела, умерла. Господи, значит, он еще и убийца!

– Кто? – тихо спросила я.

– Женя, – ответила Лена, – он просто взбесился, когда узнал, что Семен Кузьмич женился на молоденькой. Приехал ко мне и с порога заявил: «Убью старого идиота и эту пиранью. Наследство мое, я его столько лет ждал!»

– Женя умеет стрелять?

– Великолепно, – подтвердила Лена, – в свое время в секцию ходил. Это он их убил, часто говорил, что пора… Только я не воспринимала его слова всерьез, а оно вон как вышло!

– У вас есть его адрес?

Она развела руками:

– Я год не виделась с Евгением, могу сказать, где он тогда жил.

– Сделайте одолжение, – попросила я.

ГЛАВА 25

В нашем подъезде в темном углу у лифта кипела драка. Двое подростков молча мутузили друг друга.