Безумная кепка Мономаха

— Вы знали Константина почти с рождения, так?

— Верно, — кивнула Верона.

— У погибшего в катастрофе мужчины на запястье имелся шрам крайне необычной формы — узкий, красный, похожий на келоидный рубец, в виде наручника. Не припомните, был ли у Константина подобный? Своим ответом вы поможете опознать погибшего.

Верона помотала головой.

— Значит, не было шрама, — обрадовалась я.

Ну, так и знала! Кононов и Ведерников — два разных человека. Хотя сейчас, выслушав обстоятельный рассказ Вероны о взаимоотношениях между соседями, узнала интересную вещь. Все-таки связь между мужчинами имелась: сестра Кости выскочила замуж за Алексея. Право, странно, но в жизни случаются и не такие повороты.

— Значит, Костя не травмировал в детстве руку, — решила я окончательно подвести черту под разговором.

Верона вновь затрясла головой и вдруг сказала:

— Понятия не имею! Никогда его конечности не разглядывала! На фиг они мне!

— Но вы же прожили много лет бок о бок!

— И что?

Я растерялась, но решила не сдаваться.

— Наверное, играли в детстве во дворе, ходили в од ну школу…

Верона скривилась.

— Говорила же тебе! Ведерниковы наши враги, какие уж тут салочки-догонялочки. Да и у него своя компания имелась, сплошные придурки. Я с подобными людьми дела не имею. И на уроках мы не пересекались, потому что посещали разные школы, у нас в округе их две. В одну раньше нормальных детей брали, с приличными родителями, а во вторую отребье шло, при советской-то власти среднее образование для всех, без исключения, обязательным было. Так вот Константин бегал в отстойник, а я училась среди положительных людей.

— Значит, про шрам не знаете?

— Нет. Я если с Константином на лестнице сталкивалась, опрометью неслась прочь, а он вслед мне плевал, — сердито сообщила Верона.

— А Ирина, сестра его?

— Что?

— Может, она про шрам говорила? Ближайшая родственница все-таки.

— Совсем ты без понятия, — упрекнула меня Верона, — мы и с Иркой не дружили. Хотя, если разобраться, она вовсе и не Ведерникова, Любка ее нагуляла вроде, не знаю. Во всяком случае, Олег, когда у него деньги на водку заканчивались, колотил жену и блажил: «Выродка кормим, а самим не хватает! Приволокла невесть откуда девку, пусть туда и уходит! Нечего людей обжирать». Впрочем, Ирка из них самая приятная была, всегда со мной здоровалась. Увидимся в подъезде, вожмется в стену, скукожится, голову опустит и еле слышно шепчет: «Добрый день, Верона». Всегда по имени называла. Ну и я отвечала вежливо. Мне порой казалось, что Ирка дружить пытается, только ее очень быстро в деревню сплавили — едва восемнадцать стукнуло, замуж выдали, в Прюково отправили. Вот уж не повезло ей по полной программе, такая дыра!

— Вы бывали в Прюкове? — удивилась я.

Верона хмыкнула.

— Бывала! И сколько раз! У моей мамы там тетка жила, родная. Отношения хорошие, вот мы к ней всегда летом катались. Недалеко, изба большая, тетя Сима всех привечала. Огород, правда, доставал — прополка там, поливка, но в целом весело.

…Семья Вероны не имела собственной загородной резиденции, поэтому Прюково превратилось для них в дачное место. Потом мама Вероны предложила своей хорошей знакомой, соседке с первого этажа, Миле Крюковой:

— Поехали с нами на лето, чего тебе с дочкой в Москве жариться, вместе удобней. Около нас баба Катя живет, она комнату сдает.

Крюкова обрадовалась и тоже стала жить летом в деревне. Затем уже Мила предложила перебраться в Прюково Ане Смородиной из третьего подъезда. Деревенские жители очень хорошо понимали: лето зиму кормит, поэтому они не только активно сажали огороды и закатывали потом дары земли в банки, но и пускали к себе на июнь, июль, август москвичей. Едва заканчивалась у младших школьников учеба, прюковцы в массовом порядке съезжали в летние сарайчики, а свои избушки отдавали столичным семьям, желавшим оздоровить детей на свежем воздухе.

И очень часто жители одного московского дома оказывались соседями и в «колхозе»: кто-нибудь открывал хорошее, не слишком дорогое место, а за ним ехали остальные. Так случилось и с родителями Вероны. И представьте себе их негодование, когда в одно далеко не прекрасное утро они обнаружили, что алкоголики Ведерниковы тоже решили подышать свежим воздухом. Вернее, Олег и Любка остались квасить в городе, а неаккуратная бабка, прихватив с собой Костю и Ирину, поселилась в сарае у самого леса, согласившись проводить лето в такой халупе, куда не хотел въезжать никто из «дачников». (Хозяевами сараюшки были Кононовы, которые даже на фоне всегда нетрезвых других прюковцев выделялись особой любовью к горячительным напиткам.) Правда, старуха не вылезала из сарая, Ирка и Костя копошились во дворе, и Верона с ними не сталкивалась.