Безумная кепка Мономаха

Поломал Ваня голову и вспомнил про Костю, позвонил старому приятелю и предложил тому работу с такой зарплатой, что Ведерников мигом начал сворачивать свои дела.

— Короче говоря, — резюмировал он, — в Нью-Йорк качу.

— Понятно, — протянула Ира. — А Лешка-то при чем?

— И его с собой возьму.

— Зачем?

Костя заулыбался.

— Алеха, конечно, лентяй, но человек честный.

— Да, чужого он не возьмет, — кивнула Ира.

— Не пьет.

— Верно.

— Не курит.

— Точно.

— По бабам не шляется, лежит, в небо глядит.

— Ага, — кивнула Ира.

— Ивану нужен сторож, — засмеялся брат, — не пьющий, не курящий, не вор, не гуляка, чтобы Целыми днями у бассейна лежал. Главное, участок не покидать никогда. Служба как раз для Лешки.

Чужих Ванька брать не хочет, Алексея с дорогой душой примет как моего зятя. Оклад ему положен пять тысяч долларов.

— В год? — разинула рот Ира, которая даже представить себе подобную прорву денег могла с трудом.

Костя с жалостью глянул на сестру.

— Дурочка, — ласково пропел он, — в месяц!

Не падай в обморок, это для Америки гроши.

Глава 18

И вновь Костя развил бешеную деятельность.

Алексей по-прежнему лежал на раскладушке, а Ведерников носился со всякими документами.

В конце концов Константин показал сестре паспорт и красивую бумажку, переливающуюся всеми цветами радуги, — визу в США.

— Вот, — деловито сообщил он, — тут и билет, и чемодан с вещами. Завтра улетаем.

— Уже? — испугалась Ира.

Костя обнял сестру за плечи.

— Не пугайся, умножь двенадцать месяцев на пять тысяч долларов. Вот она, твоя квартира в Москве.

Ирина не нашла слов, а Костя бегал из дома к своей машине, притаскивая всякую всячину.

— Ты в Москву не катайся, — раздавал он указания сестре, — еще, не дай бог, болезнь вернется.

Я оформил подписку, газеты тебе на дом приносить станут, а еще я книги привез, с картинками.

Любовных романов прихватил и детективов. Читай, сколько и что хочешь! Куда ящики с тушенкой поставить? В подпол? Тут еще чаю запас, мешок сахара, макароны, молоко сухое…

Кононова притомилась смотреть за скачущим Костей, а тот без устали тараторил:

— Чуть самое основное не забыл! Тут тебе лекарство, витамины всякие, а главное — Фемара.

Купил сразу несколько упаковок, пей, не забывай.

А в город не мотайся! Ясно? Через год мы вернемся, денег на квартиру привезем. Ну, бывай здорова!

Быстро поцеловав сестру, брат сел за руль, Алексея он впихнул на заднее сиденье. Апатичный Кононов никаких чувств не выражал, ему, похоже, было до лампочки все происходящее. Леша особо не волновался, Нью-Йорк так Нью-Йорк, лишь бы не трогали, оставили спокойно лежать и мечтать о сундуках с кладом.

Ира осталась одна. Улеглась на кровать и включила телевизор — Костя купил сестре роскошный, с пультом управления, переключать каналы можно было лежа на постели. Вот уж теперь она заживет… Все есть, надрываться не надо, а будет еще лучше…

В тот же вечер, спустя пару часов после отъезда Кости и Леши, к Ире забежала соседка, Маша Калинина. Сквозь слезы, она рассказала, что была сегодня у врача и узнала ужасную правду: у нее рак.

— Тебе же операцию сделали, — рыдала Маша, — расскажи мне, это как? Больно? Да?

Ира старательно успокоила женщину:

— Не бойся, ничего не почувствуешь, заснешь, и все.

— А потом, потом?

— Ну, таблетки пить станешь, уколы делать.

— Я умру… — стонала Маша.

— Да нет, — попыталась приободрить Калинину Ира, — почти все живы остаются. Знаешь, как мне врач сказал: «Если вам операцию делать берутся, то на успех надеются, безнадежных на стол не укладывают. Но даже и у них шанс есть!»

— Но кто-то умирает, — гнула свое Маша.

— Мне же повезло, — возразила Ира. — Чем ты хуже?

— Скажи, может, пьешь чего, — продолжала допытываться Маша, — травы какие.

Ира подошла к буфету и вынула Фемару.

— Вот, хорошее лекарство. Дорогое, правда, но ведь речь о жизни идет, тут никаких денег не жаль.

Впрочем, мне оно даром досталось, брат купил.

Маша повертела в руках коробочку, потом швырнула ее на стол и зарыдала еще пуще.

— Мне такого никто не принесет, крутом одни пьяницы. Вот в жизни как несправедливо: кто богатый, тому и счастье.

— Окстись, — разозлилась Ира, — где ты у меня достаток видишь!

Калинина, давясь слезами, ушла. На следующее утро она зашла к Ире и сказала:

— Ты извини, вчера мне крышу снесло, наговорила тебе гадостей.