Гадюка в сиропе

– Папа тогда тоже заорал, – продолжала Лиза. – «Заткнись, Ленка, надоело, зудишь, словно жопа с ручкой! Кто зарабатывает, тот и хозяин, а Андрей сюда будет ходить».

Лена надулась и заявила:

– Вот и выбирай, или я, или он!

– На твоем месте, – тихо ответил Кондрат, – я бы не ставил подобных условий. Имей в виду, ни одна баба не должна мне указывать, с кем и когда я должен встречаться, ясно?

Потом они помирились. Андрюша продолжал изредка появляться.

– Он мне нравится, – бесхитростно призналась Лиза, – прикольный такой, правда, старый, двадцать четыре уже, вот я думала: если он за мной ухаживать начнет, разве плохо? Может, мне в него влюбиться?

Ну только инцеста нам тут до полного счастья не хватает!

– Выбрось дурь из головы! – строго заявила я. – Рано о свадьбе помышлять!

– Твоя правда, – вздохнула Лиза и с наслаждением вытянулась в постели. – Хорошо как! И чего я раньше не легла, прямо здорово, и завтра в школу не идти…

Я подоткнула одеяло и спросила:

– До Андрюши кто жил в этой квартире?

– Старушка, – ответила Лиза, – тихая-тихая, Девочка.

– Почему – девочка?

– Фамилия у нее такая, – сонно пробормотала Лиза. – Девочка Аргентина Ивановна.

– И куда она делась?

– Не знаю, уехала на новую квартиру, оставила папе только телефон, и все!

– Давно?

Лиза повернулась на бок и прошептала:

– Ну год назад, наверное, не помню, какая разница! Лампочка, погаси свет, сил нет…

Я выключила люстру, села к ней на кровать и, гладя девочку по голове, запела:

– Спи Лизок, спи-засни, сладкий сон себе мани…

– Лампуля, – прошептала девочка, – я тебя обожаю.

– И я тебя люблю, мой ангел, спи спокойно.

В ответ раздалось тихое посапывание. Я продолжала сидеть на кровати, слушая мирные, ночные звуки – урчание счастливой Пингвы, причмокивание Рамика. В кухне из крана капала вода, и громко-громко тикал будильник. С улицы не доносилось шума, Москва наконец-то начала засыпать. Дрема заполнила и нашу квартиру, все живое уютно устроилось на ночь, и только я сидела в темноте, лихорадочно соображая: как же теперь себя вести?

ГЛАВА 30

На следующий день около полудня, выспавшись до головной боли, Лиза понеслась к Маше. Андрей уехал рано, я курила у кухонного окна и видела, как он около девяти утра, странно хмурый, усаживался в свою новую машину. Мне нравился его джип, но и этот автомобиль был ничего – длинный, блестящий, серебристого цвета, на заднем стекле покачивалась игрушка – оранжевая ладошка с большими растопыренными пальцами. Андрей захлопнул дверь и был таков.

Телефон старушки со смешной фамилией Девочка я и впрямь нашла у Кондрата в книжке. Я подумала секунду, потом взяла телефон.

– Алло, – ответил густой бас.

– Можно Аргентину Ивановну?

– Слушаю.

– Вас беспокоит родственница Кондрата Разумова, помните такого?

– Конечно, писатель, мой бывший сосед, – ответила пожилая дама. – А что случилось?

Слава богу, она в полном разуме! А то ведь всякое случается с престарелыми дамами.

Воодушевленная удачей, я принялась радостно врать:

– Тут вам на старый адрес бандероль пришла.

– Да ну? Откуда?

– Я не поняла, вроде какой-то приз…

– Приз, – пробормотала Аргентина Ивановна, потом рассмеялась. – А, это, наверное, внуку. Он кроссворды в «Мегаполисе» разгадывает и от моего имени посылает, боится, что ребенку ничего не дадут. Вот обрадуется. Как бы нам встретиться?

– Вы далеко живете?

– Фестивальная улица, метро «Речной вокзал».

– Надо же, как здорово, – фальшиво обрадовалась я, – а мне как раз в ту сторону надо, в гости к подруге, могу занести по дороге. Вы в районе трех никуда не уйдете?

Аргентина Ивановна заверила меня, что собирается провести день у телевизора, и продиктовала адрес. Радостно насвистывая арию тореодора из бессмертной оперы «Кармен», я пошла одеваться. Но не успела натянуть свитер, как в дверь позвонили. На пороге стоял Юра Грызлов, сжимавший в руках огромный букет роз.

– «Миллион, миллион, миллион алых роз из окна, из окна видишь ты», – пропел прозаик и протянул мне роскошный подарок. Я взяла букет в руки и тут же поняла, что невероятной красоты цветы – искусственные.

– Здорово сделаны, – улыбался Юра, вдвигаясь в прихожую, – от настоящих не отличишь. Даже лучше, не завянут.

Я сунула машинально нос в цветы и удивилась:

– Пахнут!