Любовь-морковь и третий лишний

– Столько горя Альбина пережила, мальчик ей за все награда.

И только Каролина знала правду: отношения в семье не столь просты. Евгений относится к жене как к табуретке, а та терпит ребенка лишь из-за мужа.

Глава 32

Яков умер внезапно, на работе, на глазах у коллег.

Встал, чтобы идти вместе со всеми в столовую, сделал шаг и упал. Перепуганные сослуживцы вызвали врачей, но спешно примчавшейся «Скорой» осталось лишь констатировать смерть. Потом выяснилось, что у Яши был мгновенный инфаркт, или, как говаривали в прежние времена, разрыв сердца.

Каролина держалась изо всех сил, а вот Евгений окончательно сдал, он рыдал на могиле Яши, пытался броситься вслед за другом в отрытую яму и нес белиберду. Слава богу, никто из окружающих не вслушивался в слова полувменяемого мужчины. Женю за правую руку держала бледная Альбина, за левую – испуганный Павлик, а Каролина вливала в приятеля лекарство. Слава богу, к моменту начала поминок Женечка заснул и за общим столом с людьми не сидел.

Через неделю после кончины Яши ночью к Каролине примчался Павлик.

– Тетя Кара, – зашептал он, – бежите скорей к нам.

– Бегите, – машинально поправила Хованская и похолодела:

– Что случилось?

– Папа умер, – пролепетал подросток, – маме плохо!

Забыв надеть туфли, Каролина кинулась к потайной двери, в эту минуту она забыла о необходимости соблюдать тайну и впервые воспользовалась тайным ходом.

Очень скоро квартира Альбины наполнилась людьми, по странному стечению обстоятельств Женечка умер той же смертью, что и Яша, у него разорвалось сердце. Наверное, Евгений все же сильно любил Якова, раз не смог жить в разлуке с ним.

Альбина превратилась в тень, с Каролиной она не общалась. Когда Хованская спустя пару недель после похорон решила навестить Ожешко, Настя, нянька Павлика, смущенно сказала:

– Уж извиняйте, но хозяйка не велела никого пускать.

– Даже меня? – удивилась дама.

– Ага, – кивнула простоватая Настя, – вас в особенности. Сказала: «Она меня всю жизнь ненавидела, только потому, что Женечка дружил с Яшей, я общалась с ведьмой, а теперь не желаю ее видеть». Простите, Каролина Карловна, не хочу вас обидеть, не мои это слова-то. Я вам их передала лишь по одной причине: не суйтесь к Альбине Фелицатовне, она того, помешалась совсем, еще ударит. Извините ее, сейчас она отплачет свое, и вы снова задружите.

Хованская ушла в самом скверном расположении духа. Настя ошибается, Альбина решила порвать всякую связь с Каролиной. Так и вышло, Ожешко не звонила Хованской и не приходила к ней с визитами, вот Павлик прибегал часто и засиживался подолгу. Правда, Каролина все же позвонила Альбине летом, когда подросток и Настя были на даче, и предложила заделать дверь между квартирами. Так они и поступили, наняли работягу со стройки, и все быстро решилось.

После этого общение двух женщин и вовсе прекратилось.

Однажды Павлик примчался к Хованской совсем уж поздно, она открыла дверь и удивилась:

– Вы же с мамой на дачу уехали!

И тут всегда вежливый парнишка, забыв сказать «здравствуйте», выпалил:

– Тетя Кара, я ведь приемный ребенок, да? Только не лгите, сейчас нельзя.

От растерянности Хованская ответила правду:

– Да, тебя взяли на воспитание.

Потом она закрыла рукой рот, но поздно. Павлуша сел на стул в прихожей и горько сказал:

– Так я и знал! Догадывался давно! Но все же…

– Что произошло? – залепетала ощущавшая себя предательницей Каролина.

Павлуша сгорбился и рассказал о ссоре с Альбиной, потом он всхлипнул и добавил:

– Я сообразил, что у нас в семье что-то не так.

Мама меня никогда не любила, но.., знаете.., мысль дурацкая была.., ну.., я решил, что папа маме изменил, а потом меня принес, и стали они вместе сына воспитывать. Отец-то меня любил!

– Любил, – эхом отозвалась Каролина, – совершенно точно. Только, как бы тебе получше объяснить…

– Говорите прямо, – шмыгнул носом Павлик, – я уже взрослый, все пойму.

– У Евгения имелся некий дефект, – нашла наконец необходимые слова Каролина, – у них с Альбиной дети не получались! Вот они и решили тебя взять.

– Еще Валя и Дима умерли, – вдруг сказал Павлик.

Каролина вздрогнула:

– Да.

– А я жив!

– Верно.

– Зачем мама, то есть Альбина Фелицатовна, меня в семью приняла, ведь она детей не любила?

– Папа попросил, ты ему роднее сына был.

– А где меня взяли?

– Не знаю, – живо отозвалась Хованская.