Любовь-морковь и третий лишний

– Да? – безнадежно поинтересовалась я.

– Вон видишь окошко на первом этаже?

– С белыми занавесочками?

– Ага, пошли, там Варвара Михайловна живет, она домоуправ, вернее, теперь уже нет, но про любого всю подноготную выложит. Тетя-гипноз, не хочешь, а все ей расскажешь. Давай, давай!

Вцепившись одной рукой в меня, а другой в коляску, Ляля быстрым шагом подошла к окну и постучала в стекло.

– Лялечка, ты? – донеслось из открытой форточки.

– Во, – шепнула молодая мамаша, – говорю же, гипноз, видит и чует под землей на три метра.

– Опять Мишенька соску выплюнул? – неслось из форточки. – Давай помою.

Занавеска заколыхалась, рама приоткрылась, наружу высунулась пожилая дама, которую легко можно было принять за сестру Зинаиды Самуиловны – прическа, маникюр, макияж.

– Где пустышка? – поежилась Варвара Михайловна. – Холод какой, словно в прежние времена.

– Сосочка у нас чистая, спасибо.

– Тогда зачем стучишь?

Ляля подтолкнула меня к окну.

– Это Лампа, моя подруга, она очень хочет с вами поговорить о.., о.., о…

– Альбине Фелицатовне Ожешко, – быстро добавила я, – квартира тридцать два, может, помните?

– Маразм еще не заключил меня в объятия, – кокетливо отозвалась Варвара Михайловна, – через окно полезете или в дверь войдете?

Я засмеялась, хозяйка тоже захихикала.

– Сейчас вам открою, – сказала она.

Глава 19

– Кто вы и почему интересуетесь Альбиной, – вперила в меня острые глазки Варвара Михайловна, усаживая на старинном кожаном диване.

Я навесила на лицо самую приветливую улыбку и сказала:

– Не встречался ли вам когда-нибудь глянцевый журнал «Мир историй» ^[7].

– Хорошее издание, – милостиво кивнула Варвара Михайловна, – вон на столике стопка лежит.

Надо же, какая я внимательная, сразу приметила журнальчик и правильно повела себя, кстати, я весьма положительно отношусь к «Миру историй» и не упускаю возможности купить его в начале каждого месяца. Изучив статью, всегда смотрю на имя автора и давно заметила, что материалы, подписанные Ниной Шварской самые занятные.

– Меня зовут Нина Шварская, – ляпнула я.

Варвара Михайловна всплеснула руками:

– Это вы писали в январском выпуске о неизвестных эпизодах биографии Достоевского?

Меня в свое время тоже привлек этот материал, я очень хорошо помню его, поэтому спокойно кивнула.

– Да.

– Вы талант.

Мне стало неудобно.

– Право, не хвалите меня.

Варвара Михайловна бросилась к буфету, причитая на ходу.

– Если б знать, что вы, Ниночка, придете.., минуточку, простите, но вы вначале представились.., э… Лампой.

Осознав свою ошибку, я подавила стон и быстро принялась выкручиваться из создавшегося положения.

– Верно, вы не ослышались, в моем паспорте написано Евлампия Романова, Нина Шварская – псевдоним, наш редактор категорически не желает видеть на полосе мое настоящее имя, оно ему кажется очень нарочитым, напыщенным. Кстати, многие литераторы пользуются не своей фамилией.

– Теперь понятно, – снова посветлела лицом Варвара Михайловна.

Поняв, что дама окончательно поверила неожиданной гостье, я ощутила порыв вдохновения и принялась бодро фантазировать:

– Сейчас я задумала цикл о старых московских жилых домах, о тех людях, которые ютятся в них всю свою жизнь…

– Правильно, – перебила меня Варвара Михайловна, – нас, коренных москвичей.., кстати, ангел мой, вы сами откуда будете?

– Я родилась в столице, – улыбнулась я, – младенчество провела на улице Кирова, нынешней Мясницкой, потом папе дали квартиру, и мы уехали в другой район. Но момент переезда я помню смутно, была слишком мала, единственное, что зацепила память: неподалеку от отчего дома была булошная, а там…

– Господи, – всплеснула руками Варвара Михайловна, – сразу видно, что вы, как и я, коренная москвичка, булошная, молошная, так говорят лишь те, чье детство прошло в пределах Садового кольца. Право, приятно встретиться с вами, нас осталось мало, всего ничего, вымирающая прослойка истинных москвичей, не тех, чьи родители перебрались сюда из деревни после войны, а тех, чьи прадеды возводили город. Вы, милая, из какой семьи?

– Мама была оперной певицей, бабушка тоже, – сообщила я чистую правду, – но в нашем роду аристократов нет, прапрабабка была крепостной у Шереметевых, правда, актрисой домашнего театра, очевидно, музыкальные способности передавались генетически, я сама окончила консерваторию по классу арфы, но, увы, карьера не сложилась, вот я и посвятила себя журналистике.

---

7 Журнал «Мир историй» придуман автором, совпадения случайны.