Любовь-морковь и третий лишний

– У вас же холодный домик! – воскликнула Варвара.

– Почему? Там печь имеется, – ответила Альбина, – будем топить.

Варвара вздрогнула, вспомнив про смерть сына Ожешко, она бы сама, случись в ее семье подобное несчастье, мигом продала злополучную избушку.

– Зачем же на зиму в деревню, где нет ни центрального водопровода, ни магистрального газа, ни канализации, перебираться? – вырвалось у нее. – Да и до службы далеко.

Альбина потупилась:

– Я беременна, врач велел мне до появления ребенка на воздухе пожить, все-таки возраст уже того, не юный!

Варвара Михайловна всплеснула руками:

– Господи, как же тебя так угораздило!

Ожешко улыбнулась:

– Да это счастье просто, мы очень детей хотим, это Женина мечта.

Варвара прикусила губу, ей хотелось крикнуть: «Ни в коем случае не рожай! Бог троицу любит, двое первых деток умерли, и новому дорога в могилу».

Альбина оставила на столе записку с номером телефона и ушла. Домой она вернулась в марте, прижимая к себе кулек.

Онемевшие соседки даже не стали судачить, случившееся было за гранью их понимания. Евгений бегал по двору молодым скакуном, Альбина, как всегда, молчала, в семье снова появилась няня, мрачная, насупленная Настя, в свое время ухаживавшая за Валечкой.

Анастасия была довольно молода, но разговорчивостью не отличалась и гуляла с коляской в одиночестве. Если какая-нибудь из местных мамаш подкатывала к ней со своим младенцем, желая скоротать время в дружеской беседе, Настя молча отходила в сторону.

Павлика она никогда не оставляла одного, всегда держала при себе, в детский сад мальчика не отдали, в школу он практически не ходил, учителя прибегали на дом. Впрочем, осуждать родителей, потерявших до Павлика двоих детей, никто не стал.

Шли годы, умер Евгений, Альбина похоронила мужа, но внешне ее жизнь нисколько не изменилась, Ожешко по-прежнему ходила по двору, гордо выпрямив спину, сведя все свое общение с соседями к фразе: «Добрый день».

Говорят, чем сильнее бог любит человека, тем тяжелее испытания он ему посылает. Альбину господь, скорей всего, просто обожал, потому что он не оставил несчастную в покое, не дал ей уйти в могилу, обняв внуков. После смерти отца сын долго не прожил, сначала парень простудился, опять в деревне, куда Альбина ездила каждое лето. Его, по слухам, поместили в местную больницу и начали лечить от гриппа.

Но, очевидно, медики были не слишком квалифицированны, и Павлик умер. После вскрытия выяснилось, что у него был менингит.

Альбина похоронила сына на местном кладбище и вернулась домой, свой век она доживала в одиночестве.

– Как умер? – воскликнула я.

– От мозговой инфекции, – объяснила Варвара Михайловна, – жутко заразная штука. Да! Вот это судьба! Просто роман! Впрочем, в нашем доме и не такое случалось. Возьмем Карлских, у тех…

Понимая, что болтливую даму сейчас бог унесет весть куда, я не слишком вежливо перебила ее:

– Он в самом деле умер?

– Кто? Павлик?

– Да.

– Конечно.

– Вы ничего не путаете?

– Деточка, – улыбнулась Варвара Михайловна, – я собственными глазами видела свидетельство о смерти, его Альбина в домоуправление приносила, выдана бумага была в той деревне.., э.., увы, не помню ее названия, все честь по чести, с печатью и на бланке.

И потом, отчего вы сомневаетесь?

Я машинально стала заплетать бахрому скатерти в косички. В отличие от Варвары Михайловны я хорошо знаю, что Павлик был неродным сыном Альбины, его произвела на свет школьница Тина Бурская. Ожешко специально поселилась на даче, чтобы никто не видел ее беременной, наверное, дама решила, что лучше перебиться несколько месяцев в малокомфортных условиях, чем ходить по городу с привязанной подушкой. Но Павлик не мог умереть в юношеском возрасте от менингита, иначе все мои рассуждения разваливаются, словно замок из песка.

Если нет парня, умер наследник, некому убивать Тину.

Глава 20

– От менингита, – лепетала я, – ну и ну! Вот беда! А может, все-таки он жив остался?

Варвара Михайловна вздохнула:

– Вы, душенька, прямо как Настя.

– Кто?

– Няня бедных Валечки и Павлика, – напомнила хозяйка. – Та, когда ее Альбина рассчитала, всю молчаливость потеряла, тарарам устроила! Трагикомедия в чистом виде получилась! Как вспомню, так и не знаю, плакать или смеяться! Я вас не утомила, не устали слушать?

– Нет, нет, – заорала я, – говорите скорей!

– Дело осенью случилось, – завела Варвара Михайловна, – в самом начале сентября.