Любовь пирата

«Беги! — прозвучало в мозгу Беттины. — Ради Бога, беги!»

Ноги ее наконец пришли в движение; в слепой панике она ринулась по сходням и полетела по пристани, но преследователь не отставал. Девушка поскользнулась и упала лицом вниз: Шон был так близко, что споткнулся об нее и растянулся всего в нескольких ярдах.

Молниеносно вскочив, Беттина помчалась по направлению к городу, но чем дальше она бежала, тем меньше становилось народу на улицах, а за спиной слышались вопли и проклятия. Почему он не отстанет от нее? И тут Беттина налетела на какого-то человека.

— Пусти меня! — завопила она, отчаянно отбиваясь, но незнакомец вцепился в нее мертвой хваткой.

— Ты?! — изумленно прошептал он.

Беттина взглянула на него и охнула. Перед ней стоял француз, матрос с «Песни ветра», которого наказали тогда из-за нее. Не успела девушка что-то сказать, он толкнул ее себе за спину и вытащил длинный сверкающий нож. Шон успел добежать до него и, злобно размахивая кинжалом, ринулся на француза. Тот был выше противника и явно сильнее, а Шон к тому же устал от погони. Но он был в ярости и намеревался добиться своего любой ценой. Скоро враги были покрыты кровью, но драка продолжалась. Наконец клинок француза пропорол плечо Шона, парализовав правую руку. Удар в челюсть — и он, врезавшись в стену, сполз на землю бесформенным мешком.

— Пойдем!

Француз взял Беттину за руку и, потащив ее по улице к старому зданию, втолкнул внутрь. По пути они никого не встретили. Он почти внес ее на второй этаж и дальше, в какую-то комнату.

Беттина не могла поверить в свое спасение. Первый раз в жизни смерть подошла так близко, и теперь, когда облегчение затопило все ее существо, девушку почему-то начало трясти. Она рухнула на единственный стул: слезы покатились по щекам.

Когда дыхание наконец стало ровнее, а сердце замедлило стук, Беттина огляделась. Комната была очень маленькой и темной, и кроме деревянного стула, на котором она сидела, единственными предметами обстановки были умывальник в углу да узкая кровать с измятыми простынями. Одно окно выходило на грязную аллею, но соседнее здание загораживало свет.

Матрос зажег стоявшую на умывальнике свечу. На его груди и руках виднелось множество порезов, кровь из отсеченного пальца капала на пол. Охваченная жалостью, Беттина вскочила, чтобы помочь. С ее колен упал узелок; девушка с удивлением поняла, что так и не выпустила из рук вещи. Подняв узелок, она бросила его на стул и подбежала к французу.

— Ваши руки, месье, нужно перевязать! Темно-карие глаза уставились на нее, и Беттина была потрясена увиденной в них ненавистью.

— Моя спина навеки искалечена из-за тебя! Какое значение имеет еще один палец! За все будет заплачено, — процедил он. — Я — Арман Готье, мадемуазель, это на случай, если хотите запомнить имя человека, который вас убьет.

Ледяной ужас затопил Беттину при этих словах. Она метнулась к выходу, но мужчина даже не пошевелился. Дверь была заперта. Девушка, широко раскрыв глаза, медленно обернулась.

— Сейчас же откройте! — панически вскрикнула она. Но Готье только расхохотался, жестоко, пренебрежительно.

— Теперь ты знаешь, что я испытывал, когда меня привязали к мачте. Не очень-то приятное чувство, правда, мадемуазель?

— Почему вы делаете это? Почему?

— Глупый вопрос, моя высокородная дама, но с радостью отвечу на него! Видите ли, я мечтал об этой встрече, думал только о том, как убью вас, молился, чтобы Господь отдал вас в мои руки, и теперь вы будете страдать в десять раз больше, чем я тогда. Я не убью вас сразу, мадемуазель Верлен, ибо мгновенная смерть милосердна, а я не испытываю сострадания. Вы будете умолять меня прикончить вас, прежде чем я соглашусь, и смерть придет медленно, от голода и пыток. Но сначала я получу то, за что был наказан, то, чего желал много раз.

Ум Беттины отказывался воспринимать его слова. Это был кошмар наяву.

— За что вас высекли, месье Готье? Он удивленно взглянул на девушку.

— Ты так спокойна! Но это недолго продлится. Меня изуродовали только за намерение, за то, что так и не удалось сделать. Зато теперь я получу все, что мне причитается.

— Но зачем же еще и убивать?

— Потому что вы могли уговорить Мариво отменить наказание, но не сделали этого!

— Поверьте, месье, я пыталась, как могла, умоляла капитана.

— Лгать легко, когда твоя жизнь в опасности. Не принимайте меня за дурака, мадемуазель! — прорычал Готье, расстегивая узкий ремень.