Белое и черное

— Да?

— По-моему, тебе не следует некоторое время никому рассказывать о том, что ты нам здесь сообщил о господине Судо.

— Мне-то что, я и помолчать могу, но ведь я не один его видел, рядом еще люди были — и та дама с ним, и еще несколько человек из здешних прошли с автобуса.

— Ну это ладно, ты за собой следи.

— Понял.

Когда шаги Кэнсаку затихли, Нэдзу снова вернулся на диван:

— Госпожа Дзюнко, вот вы говорили, что посчитали автором писем хозяйку «Одуванчика». У вас, вероятно, есть для этого какие-то основания?

Дзюнко в очередной раз пожалела о сказанном. Неожиданное появление письма «доброжелателя» поставило ее отношения с мужем под угрозу. В душе пылала злоба и желание отомстить создателю омерзительных анонимок.

Со вчерашнего дня она повсюду разыскивала мужа, металась в волнении по городу и наткнулась на Киндаити Коскэ.

Обратившись к нему за помощью, Дзюнко понимала, что гнев Тацуо от этого не утихнет. Просто надеялась, что сэнсэй выяснит личность автора. Именно для этого она зазвала к себе Киндаити, а тут — убийство.

Теперь она никак не могла понять, на пользу мужу ее поступок или нет. По крайней мере, услышав, что жертва убийства — мадам из «Одуванчика», она немедленно начала сожалеть о сделанном.

Между тем было уже поздно: она успела показать Киндаити письмо, да еще и приоткрыла личную тайну Киёми. Правда, чуть-чуть, просто совсем капельку.

Это необходимо было как-то загладить. За советом она пришла к коменданту. И тут снова поступила опрометчиво: взяла да и выложила ему свои подозрения насчет автора писем! После чего узнала, что муж вчера возвращался в квартал, да еще и пьяный, да еще и говорил какие-то странные вещи! Можно себе представить, как это все воспринял комендант Нэдзу.

— Госпожа Дзюнко, такими словами не бросаются. У вас есть какие-то основания для подозрений?

Нэдзу повторил свой вопрос, и Дзюнко вынуждена была отвечать.

— Ну… в общем… — Она судорожно теребила в руках носовой платок. — Например, в письме у Киёми эти слова в начале — Ladies and Gentlemen — были не по отдельности вырезаны, а целиком, верно?

— Да, кажется, так.

— Вот и в том письме, что нам пришло, тоже так было. Оно совершенно как у Киёми начиналось, и вырезаны эти слова тоже целиком.

— А-а, вот в чем дело.

— Больше того… — Но тут Дзюнко осенило: — Ой, господин комендант, а что вы сделали с тем письмом? Разорвали и выбросили?

— Подождите, мне сперва надо вас послушать.

— Да, так вот, мне кажется, эти слова — Ladies and Gentlemen — они и у Киёми, и у меня были одним шрифтом набраны. Кажется, курсив называется.

— Верно.

— Ну я и подумала, что этот человек должен получать журналы на английском. Тут-то у меня мадам в голове и всплыла. К ней в «Одуванчик» каждый месяц заграничные журналы мод приходят.

— Так вот почему вы вчера вечером туда бросились!

— Вы слышали, как на меня Киёми кричала! — Брови Дзюнко страдальчески полезли вверх. — И ведь не только вы, многие слышали!..

— А прежде всего, их слышал человек по имени Киндаити Коскэ, так?

— Так. — Дзюнко закрыла лицо руками.

— Госпожа Дзюнко, какое все-таки у вас ко мне дело?

По-прежнему бесстрастный механический голос.

— Господин комендант, я рассказала Киндаити-сэнсэю про Киёми. Сейчас я об этом ужасно сожалею. Но ведь он все равно теперь будет об этом расспрашивать. Вот я и хотела посоветоваться, как мне быть в таком случае.

— Поскольку там были написаны вещи отвратительные, то сами понимаете… Что-нибудь еще?

— А еще…

Тут Дзюнко, неожиданно обозлившись на Нэдзу за его упорную холодность, взяла себя в руки.

— Простите за причиняемое беспокойство, господин комендант, но я хотела бы вас просить засвидетельствовать мои слова, когда господин Киндаити Коскэ или господа из полиции начнут задавать вопросы по этому поводу. Засвидетельствовать, что я не глупости рассказываю.

Дзюнко полагала, что такой официальной фразой приведет в замешательство этого равнодушного человека, но он как ни в чем не бывало ответил:

— Да, конечно.

— Спасибо, господин комендант, что согласились поддержать меня.

— Ха-ха, это вы преувеличиваете, но если что, можно будет им письмо показать.

— Ой, так вы его сохранили!

— Я же как комендант отвечаю за семнадцатый и восемнадцатый корпуса.

— А-а-а…