Белое и черное

— Вы разговаривали?

— Нет. Я хотел, если сложится, признаться ему и предупредить, как дело повернулось, но…

— То есть, вы этого не сделали?

— Не смог. У него такое лицо было…

— Какое же?

Хибики в задумчивости потер подбородок:

— Не то, что расстроенное, или измученное, а опасное какое-то. Я и подумал: хоть мы с ним оба в гостинице со своими подружками оказались, а у него ситуация куда как серьезнее, чем у нас, обычных ловеласов, и очень ему не нравится, что кто-то в его дела нос сунул. Потому я с ним и не заговорил.

— До которого часа он оставался в клубе?

— До одиннадцати.

— Это точно?

— Абсолютно. Я увидел, что он уходит, и сам тоже ушел.

— Господин Хитоцуянаги находился в клубе все время? Может, отлучался куда?

— Не было такого. Я, правда, не все время за ним наблюдал. Когда понял, что разговаривать с ним не буду, сам принялся то в бар захаживать, то в бильярдную — ну, я говорил вам это. А он нервничал, видно, и тоже на игру заходил посмотреть. В баре я его видел, он брэнди пил. И все время на вход поглядывал, я его даже окликнул, не ждет ли он кого.

— Что он ответил?

— Сказал, что с Татибаной договорился встретиться. Только так мы с ним и перемолвились. Если вы прикидываете, не мог ли он в тот вечер в Хинодэ наведаться, то на это у него времени никак не было. Я там, правда, не бывал, но знаю, что автобусом до Сибуя двадцать минут.

— Двадцать минут — это недолго.

— А если из Хибия ехать, то как машину не гони, сорок минут в одну сторону. В оба конца — восемьдесят, это час двадцать. Так надолго он не отлучался, это я гарантирую.

— У господина Хитоцуянаги машина?

— Он сам водит. И в тот вечер приехал на своей машине.

— Не обратили внимание, он звонил из клуба?

— Насколько я знаю, нет. Но я мог не видеть. А в ателье есть телефон?

В ателье телефона не было. Не было и в квартирах.

Подозреваемые возникали один за другим. Сначала это был Судо Тацуо, его обнаружили мертвым. Следующим был Итами Дайскэ. Далее, Мидзусима Кодзо — он почти наверняка изготовитель анонимок. Тело Судо утопил в озере по всей видимости комендант Нэдзу. И вот теперь в лице бывшего депутата парламента обнаружился тот, кого розыскной отдел считал наиболее тесно связанным с делом — спутник убитой женщины из отеля «Ринкайсо».

— Простите, сэнсэй, у меня к вам вопрос.

— Слушаю вас.

— Муж Харуми был убит с помощью портняжного шила из ателье. Что, полиция не заметила пропажу?

— Не заметила. Их там было четыре штуки, и на пропажу одного не обратили внимания.

— А что с армейской рукавицей?

— Ищут хозяина.

— Вот это точно не господин Хитоцуянаги. Слишком уж он благороден, чтобы такое надеть.

Он перетаскивал трупы

Около семи вечера Киндаити Коскэ расстался с господином Хибики и покинул клуб «Пон Нуф»

Когда разговор был завершен, Хибики предложил ему вместе поужинать, но Киндаити отказался и, выйдя на улицу, взял такси. По пути он заскочил в ресторан, попросил маленькую бутылочку пива и сделал незамысловатый заказ: суп с хлебом, пирог с цыпленком, кофе, фрукты.

Завершив трапезу, он прямо из ресторана позвонил в «Майаса Симбун». Уцуги Синсаку оказался на месте.

— А, Киндаити-сэнсэй! Вы сейчас где? Я только что звонил вам домой.

— Что-нибудь хотел узнать?

— Да нет, — как-то уклончиво ответил тот, — просто мне сказали, что вы днем звонили.

— У меня к тебе небольшая просьба.

— Что такое?

— Знаешь, это не по телефону.

— А вы где? Может, я подскочу?

— Спасибо, но сегодняшний вечер у меня занят. Я сейчас должен съездить кое-куда.

— Понимаю. Имеете отношение к расследованию двойного убийства в Хинодэ?

— Немножко влез в это дело.

— Я поэтому и хотел сегодня вас видеть.

— Что-нибудь случилось?

— Как, вы не знаете?

— Что именно?

— Ну как же! Только что задержан преступник!

Киндаити застыл в молчании, сжимая в руке телефонную трубку. От тяжелого предчувствия внутри у него похолодело.

— Сэнсэй, сэнсэй!

— Да, прошу прощения. Я слушаю, — он смущенно огляделся по сторонам. — Так кто же это?

— Комендант Нэдзу Гоити. Знаете такого?

— Знаю.

Вот и все. Киндаити ощутил на душе свинцовую тяжесть. Он не мог отделаться от тревожного чувства, вызванного этой новостью.