Братство камня

В отношении к сексу проявлялась глубинная психология мужчины, и новообращенные шаманы не были исключением. Теперь Диана не сомневалась: все эти одержимые имитировали поведение животных.

И не абы каких животных. Как этолог Диана распознавала в поведении фон Кейна специфические повадки оленевых. Она не могла не думать о брачном крике. Лесные олени, и северные олени, и карибу – единственные представители отряда млекопитающих, способные криком вызывать у самки сексуальное возбуждение. Соблазняя женщин пением, немец вел себя как олень, каким бы невероятным ни казалось подобное сравнение.

Ключ к пониманию личности Саше дал Геликян: вожак стаи. Человека, подчиняющего своей власти красивую ученицу или сотрудницу, можно сравнить с волком. С «альфой» – так зоологи называют доминирующего в стае самца, оплодотворяющего самку и требующего подчинения от сородичей.

Диана вспомнила ловушку, подстроенную ей Филиппом Тома. Тщательно подготовленную, основанную на скрытом гипнотическом воздействии, безграничном терпении и умении молниеносно наносить удар. Подобная техника навела Диану на мысль о другом виде: змея охотится, стоя на хвосте и гипнотизируя жертву неподвижным взглядом.

С момента инициации, с тех пор как они «умерли», чтобы возродиться для дикой жизни под покровительством духа животного-тотема, эти люди-шаманы вели себя как их «хозяин». Они были одержимы своим собственным тотемом.

Олень у фон Кейна.

Волк у Поля Саше.

Змея у Филиппа Тома.

Диану посетило новое озарение. Она вдруг вспомнила другие факты, другие детали.

Физические проявления, которые она ошибочно считала симптомами перенесенного облучения, а теперь могла проанализировать под совершенно иным углом.

Рольф фон Кейн страдал атрофией желудка, вынуждавшей его пережевывать пищу в жвачку. Ланглуа считал это физическим недостатком, непонятной аномалией. Теперь Диана готова была предположить прямо противоположное: фон Кейн наверняка много лет подряд насильственно срыгивал, пока организм морфологически не приспособился к этой безрассудной привычке. Тогда-то его желудок и деформировался. Тело изменилось, и он даже изнутри стал похож на своего наставника из дикой природы – ОЛЕНЯ.

Диана во всех деталях помнила сеанс гипноза у Поля Саше. В полумраке кабинета она уловила тогда в глазах врача странный золотистый отблеск, подобный тому, что испускает сетчатка волка, наделенная кровяными пластинками, усиливающими свет. Чем объяснить подобную странность? Контактными линзами? Привычкой напрягать глаза в темноте? Ясно одно – для Саше это был символ сходства с его тотемом: ВОЛКОМ.

Случай Филиппа Тома был еще очевиднее. У Дианы перед глазами до сих пор стояло его шелушащееся тело и сухие чешуйки отмершей кожи на столе в бронзовой ванной. Умственным усилием хранитель фонда вызвал у себя психосоматическое заболевание – экзему. Поверхностный слой кожи регулярно пересыхал и менялся. Сила воли и одержимость превратили Филиппа Тома в ЗМЕЮ.

Пораженная Диана продолжала разматывать логический клубок, вспомнив, как чудовищно выглядело тело Гуго Йохума, почти сплошь покрытое темными пятнами. Старый геолог мог заработать болезнь кожи, регулярно бывая на солнце, чтобы стать похожим на ЛЕОПАРДА.

Кому поклонялись Мавриский и Талих? На кого пытались походить? Диана получила ответ, бросив взгляд на русского. Нос с горбинкой на безбородом лице выглядел как клюв. Лишенные ресниц веки почти не моргали. Выбрив лицо, этот человек подчеркнул свое природное сходство с хищной птицей. Евгений Мавриский был ОРЛОМ.

Внезапно Диана услышала насмешливый голос матери:

– Вижу, моя малышка отвлеклась. Замечталась, дорогая?

Диану била дрожь, но кровь больше не стыла в жилах.

– Вы… вы идентифицируете себя с животными… – потрясенно вымолвила она.

Сибилла взмахнула зажатой в руке бритвой с перламутровой рукояткой и произнесла, как в детской игре:

– Горячо, дорогая, горячо. Может, ты догадалась, какое я животное?

Неожиданно Диана поняла, что исключила мать из дьявольского круга. Она призвала на помощь воспоминания об интимной жизни Сибиллы, но не вспомнила ни жеста, ни мании, ни физической черты, которые могли бы навести на мысль о каком-нибудь звере. Ничто не указывало на тотем, разве что…

Внезапно она прозрела.

Ее мать облизывает вымазанные медом пальцы.

Ее мать любовно расставляет свои банки с медом.