Войны начинают неудачники

– Ты бы еще на Бесяева поставил, на чела, – презрительно ответил Задира Дурич. – С вас, шепелявых, станется!

Копыто Шибзич ощерился и неуверенно потянулся за пистолетом.

– Хватит в телевизор пялиться, пистон вам в уши! – Секира щелкнул пультом и мрачно посмотрел на сидящего за столом Кувалду. – Ты когда уедешь? Сейчас мои ребята дежурят.

– Когфа Любомир скажет, – лениво ответил одноглазый, отхлебнув из фляжки. – Мне тоже зфесь не в рафость сифеть.

– Любомир, Любомир, – проворчал Секира. – У него мания преследования началась, пистон мне в ухо. Охрану удвоили, лифт заблокировали, а для чего, спрашивается, на крышу десять тонн щебня приволокли? Точно говорю, спятил наш колдун, пистон мне в ухо.

Секира замолчал, выжидательно глядя на одноглазого. Простые охранники тихо расползлись по углам, подальше от фюреров. Одноглазый благоразумно молчал.

– Чела какого-то приволок, да еще эту фею, Лану, – продолжил Дурич. – Кто знает, о чем он с ней договаривается? Может, он собрался вернуться в Зеленый Дом, а нас бросить?

Секире очень хотелось, чтобы Шибзич поддержал его крамольные мысли и выразил недоверие колдуну. Тогда одноглазого можно было бы с полным правом обвинить в предательстве и убить. Но Кувалда не поддался:

– Любомир знает, что фелает. Мы вефем опасную и сложную игру.

Секира поморщился:

– Конечно.

* * *

Москва, улица Большая Молчановка,

28 июля, среда, 11.29

Едва последний рыцарь скрылся в подъезде, Мечеслав снял блейзер, расстегнул рубашку, закатал рукава и вытащил из багажника своего «Сааба» массивный боевой топор.

– Отличная штука для ближнего боя, – объяснил он комиссару. – Любомиру понравится.

– Надеюсь. – Нав с любопытством потрогал пальцем широкое лезвие. Судя по иероглифам, выгравированным на металле, оружие готовили жрицы Зеленого Дома. – Вы только поаккуратнее ею размахивайте, барон, все-таки не в лесу.

– Не бойся, – покровительственно проворчал люд. – Если хочешь, у меня в запасе еще один такой же.

– Благодарю, – Сантьяга улыбнулся, и в его руке возник тонкий навский стилет, – у меня все есть.

В отличие от барона, далекого от колдовства, высший боевой маг Темного Двора мог позволить себе иметь только этот хрупкий клинок. Мечеслав вздрогнул. Так же, как тогда, в тронной зале Зеленого Дома, он не успел увидеть, откуда нав извлек свое оружие.

– Изящная вещь, – буркнул люд.

– Избирательная. – Комиссар мягко провел перед собой рукой, и стилет исчез. – Насилие – это грубо. Я стремлюсь минимизировать его количество при ведении переговоров.

Люд с пониманием покачал головой:

– Крови не любишь?

– Много крови не люблю.

– А костюмчик запачкать не боишься? Выражаясь твоим языком, нам предстоят напряженные переговоры.

– Ничего страшного, – отозвался Сантьяга и, глядя на свое отражение в стекле «Сааба», поправил галстук. – У меня таких много.

– Дорогой?

– Восемь тысяч. Мне шили его на заказ в ателье Манира Турчи.

– Ну-ну, – покачал головой люд.

Манир Турчи одевал элиту Тайного Города. Красиво, но чересчур дорого. Сам барон мог себе позволить не более трех костюмов от Турчи и уж, конечно, не собирался надевать их перед дракой. Судя по всему, у Сантьяги других костюмов просто не было.

Мечеслав достал из перчаточного бокса изящную золотую коробочку и высыпал на ладонь несколько сухих листочков.

– Убой-трава? – поинтересовался комиссар.

– Ага. – Барон швырнул коробочку обратно в машину и стал тщательно пережевывать листья.

Нав этого не одобрял. В отличие от золотого корня убой-трава не была запрещена в Тайном Городе, однако относилась к числу сильно действующих препаратов. Во время своего действия (от пятнадцати минут до шести часов в зависимости от дозировки) она удесятеряла силу воина, но при этом делала его поведение несколько неадекватным.

– С этим плохо не будет? – Сантьяга постучал себя пальцем по лбу.

– Не-а, – отрицательно промычал Мечеслав, – я все контролирую.

– Надеюсь, – покладисто произнес нав и вытащил из кармана зазвонивший телефон. – Франц уже наверху, пора.

– Пора делать выбор – время истекло. – Любомир тяжело посмотрел на пленника. – Что ты решил, Артем? Ты со мной?

Лана молчала, а Псор, слуга Любомира, бессмысленно пялился куда-то вдаль, Артем глубоко вздохнул:

– Как ты понимаешь, Вестник, в данной ситуации…