Бывает ли женская дружба? Спросите что полегче, к примеру, есть ли жизнь...
Мэгги Келли — автор исторических детективов. Она умна, щедра,...
– Рюкзак я видел, – буркнул брат Ляпсус, – но в монастыре его нет. Кортес не настолько глуп.
– Это официальный ответ? – поколебавшись, спросил Кувалда.
– Да. Мы соблюдаем закон о нейтралитете монастыря.
– Проклятье!
Шибзичи подскочили и, не прощаясь, покинули комнату.
Потухший фонарь уже не раскачивался во все стороны, а смирно висел над воротами в ожидании следующей ночи. Кувалда, горько жалея, что допил виски, достал телефон и набрал номер колдуна.
– Любомир, это Кувалфа. – Фюрер откашлялся. – Кортес у эрлийцев, но он избавился от фобычи. Это точно. Поэтому я решил не штурмовать монастырь, а просто выставить охрану…
– У них полно потайных ходов вокруг, – проворчал колдун.
– Что?
– Ничего. Приезжай ко мне, – приказал Любомир и положил трубку.
Студия Алира Кумара
Москва, Ленинградский проспект,
27 июля, вторник, 05.27
– Она красивая, – после недолгого молчания решил Сантьяга, – очень красивая.
– Она божественна, комиссар, она светится изнутри, и ее улыбка подобна первому лучу солнца, подобна звездам летней ночи, подобна… – Художник развел руками. – Вы сами все видите, комиссар.
Сантьяга, не отрывая взгляд от картины, покачал головой:
– Вам удалось перенести на холст свою любовь, Алир.
Маленькое лесное озеро, залитое лунным светом, сонные звезды и юная, ослепительной красоты девушка, осторожно входящая в тихую воду. Художник сумел передать не только очарование прелестной купальщицы, но и свое восхищение ею.
– Прекрасная работа, Алир. Сколько вы хотите за нее?
– Она не продается.
– И это говорит шас?
Кумар насупился:
– Не все в этом мире продается, кое-что делается для души.
– Понимаю, – Сантьяга улыбнулся. – Вы влюблены.
– Нет, – не согласился Алир. – Я ее люблю, а это совсем иное.
– Странная штука любовь.
Алир Кумар был типичным шасом. Черноволосый, черноглазый, с горбатым носом, он происходил из старинного рода Кумар и был известнейшим художником Тайного Города. Хрупкая девушка на картине была челом.
– Через неделю я женюсь на ней, – спокойно сказал Алир. – У нас будет ребенок.
– Полукровка, – задумчиво произнес Сантьяга. В его голосе не было презрения или превосходства, только констатация факта и грусть. – Семья Шась вряд ли примет его.
– Я знаю.
– И вы уже решили, что делать?
– Для начала я отправлю их подальше отсюда, а там будет видно.
– Это ваш выбор, Алир, и никто не вправе навязывать вам свою точку зрения, – рассудительно заметил Сантьяга. Комиссар наконец оторвался от картины и мягко прошелся по огромной студии Кумара. – Я бы хотел узнать о судьбе моего заказа.
– Конечно. – Художник подошел к стоящей в углу и накрытой белой тканью фигуре. – Признаться, мне никогда не приходилось работать в столь сжатые сроки, но я старался.
– Двойная оплата, которую вы потребовали за срочность, наверняка способствовала вашему усердию, – заметил экономный Сантьяга.
– В какой-то мере – да, – согласился шас. – Кстати, комиссар, давно хотел спросить: почему вы сами не делаете куклы? Ваши возможности…
– Возможности – это еще не способности, – улыбнулся нав и указал на картину. – Посмотрите, как тонко вы передали свою любовь, Алир, как ярко выразили свое восхищение. Этому невозможно научиться, это написано сердцем. Поэтому, когда мне нужна кукла, которую невозможно отличить от оригинала, я обращаюсь к вам.
– Благодарю.
Польщенный художник склонил голову и сбросил ткань со статуи:
– Ваш заказ.
Кукла представляла собой точную копию ближайшего помощника Сантьяги. Как и предсказывал комиссар, работа Кумара не вызвала никаких нареканий. Сантьяга поймал себя на мысли, что вряд ли бы отличил копию от своего подчиненного. Он обошел безжизненное создание и медленно провел по его груди острым ногтем мизинца. Из тонкой царапины выступила густая навская кровь.
– Блестяще, Алир. Вы уже оживляли ее?
– Я ждал вас.
– Приступайте.
Художник вытащил из кармана маленькую золотую пластинку с выгравированным заклинанием оживления и положил ее в рот кукле.
– Волнующее мгновение, – прошептал Алир.
– Вы беспокоитесь о заклинании?
– Нет, – ответил художник, не спуская горящих глаз с куклы. – Жизнь, Сантьяга, мы дарим жизнь! Какие восхитительные чувства испытываю я, наблюдая, как мое создание, мой ребенок, частичка меня самого, обретает свою особую жизнь! Открывает глаза, делает первый шаг. Это венец творения!!!