День Дракона

Витольд знал, что никто не встанет у него на пути. Он вышел из портала напротив входа в «электроподстанцию», выхватил сабли, в два шага добрался до двери и пинком распахнул ее.

И сразу понял.

Власта умирает.

Он еще не увидел ее. Почувствовал холодеющую ауру. ПОНЯЛ. И даже не стал искать любимую взглядом — бросился на врага.

И в этот момент он стал настоящим воином. Ненадолго. Но стал.

Он набросился на Яргу с яростью, которой позавидовали бы штурмовавшие Железные Крепости гарки. С силой, против которой вся мощь великого магистра не стоила и гроша. С порывом, недоступным королеве Зеленого Дома.

И какое ему было дело до того, что берилловая сфера, о которой рассказывали учителя в школе Ордена, распалась на четыре сегмента, а вынырнувшая из ее чрева малюсенькая звездочка плавно опускается на ладонь Ярги? Какое ему было дело до неприятного толстяка, медленно растворяющегося и превращающегося в красную дымку? Какое ему было до всего этого дело, если перед ним стояла тварь, только что убившая его душу?

Стремительный бросок вперед. Ярга, сосредоточенный на Искре, не мог увернуться, уклониться, он выставил черный нож, пытаясь отбить удар. И вскрикнул от неожиданности, от того, что великая навская сталь не выдержала взмаха рыцарской сабли. Черный металл, рожденный для оружия и воспетый не в одной легенде, разлетелся на куски, и клинок Ундера достиг цели. Отрубленная кисть покатилась по черному, с прожилками настоящего золота ларнайскому мрамору. Вопль Ярги смешался с гулом, идущим от распавшейся сферы, и в шуме никто не услышал едкий смешок, что долетел из красноватой дымки.

Витольд насел вновь, и Ярга, великий Ярга, отступил.

Отпрянул назад, уклоняясь от рассекающих воздух сабель. Из его раны капала тягучая, похожая на битум, навская кровь. Звездочка повисла в воздухе. Красная дымка вилась подле Власты. Ослепленный ненавистью, Ундер продолжал атаковать.

Выпад, еще выпад, еще.

Тяжелые танадайские сабли жадно искали врага. Настоящего противника, достойного их славного прошлого. Сабли помнили паруса, которые подняли идущие на смерть Змеи, сабли чуяли, что молодой Дракон достоин славы давным-давно погибших моряков, и мечтали послужить ему. Сабли чуяли смерть, но хотели, чтобы их юный хозяин погиб, лишь сразив врага.

Еще выпад.

Ярга машинально вскинул искалеченную руку, пытаясь отбить следующий удар. Отбил. Увел тяжелые клинки в сторону, но лишился части предплечья. Вновь закричал и сразу же замолк.

Противники сошлись вплотную, грудь к груди, глаза в глаза, и Ярга оборвал крик. Не хотел, чтобы щенок слышал, как ему больно. Хотел убить. Вцепился здоровой рукой в Ундера, но…

Все знали, что даже раненый нав способен победить чуда. Но не в этот раз. Не этот нав и не этого чуда. Ярга надавил, но с ужасом — да, с ужасом! с давно забытым чувством! — понял, что проигрывает. Что тает в огне, горящем в глазах Витольда. Что вся его сила, колоссальная, невероятная, перечеркнута смертью белокурой девушки.

И сейчас рыжий мальчишка… щенок с мертвыми глазами и пожаром в душе… его убьет.

— Власта! — выдохнул Витольд, и сабли почти сомкнулись на шее Ярги.

Почти.

В последний момент Ярга ушел назад и опрокинул потерявшего осторожность чуда через себя. Мгновение — и Ундер вновь на ногах, готов отразить атаку, но…

Искалеченный Ярга не помышлял о нападении. Воспользовавшись секундой, которая у него была, нав бросился к Искре. Хриплый выкрик аркана, и звездочка послушно опустилась на подставленную ладонь. И сразу же потускнела — вокруг нее сформировалась черная клякса Тьмы. Ундер бросился вперед, но понял, что не успеет: добившийся желаемого Ярга проваливался в портал. В тот самый искусный переход, уходящий глубоко вниз, в землю.

— НЕТ!!!

— Отключился!

— Бейте! — выкрикнул приказ Сантьяга.

Но в выкрике нава не было необходимости. Ожидавшие этого мгновения советники ударили сразу, как только поняли, что Искра Вечности перестала работать. И чудовищной силы поток пронзил оставшееся без защиты здание, уничтожая на своем пути все живое.

А Гуго и Мечеслав продолжали смотреть друг на друга.

Но видели они молодого Дракона, склонившегося над белокурой колдуньей.

ЭПИЛОГ

— Я чувствовала смерть, — негромко произнесла Всеслава. — Удар оборвал чью-то жизнь.

— Я чувствовал страх, — в тон ей откликнулся Франц де Гир. — Кто-то очень сильно испугался.