Цвет крови

Несмотря на то, что адвокат Микеле Алвизи считался одним из лучших специалистов по уголовному праву в городе и на протяжении своей долгой карьеры ему приходилось бывать в тюрьмах сотни раз, он ненавидел их, и эту в особенности. Лишний раз он не пошел бы сюда, но сегодня случай был особый.

Адвокат согласился защищать Джованни Дзуккини по двум немаловажным причинам. Первая причина — деньги. Семья подследственного хорошо заплатила, и сделала это заранее, не торгуясь. Хотя одним высоким гонораром соблазнить Алвизи было нельзя. Несмотря на приближающуюся старость, адвокат брался за работу, только если она могла принести ему профессиональное удовлетворение или представляла интерес в каком-либо отношении.

Алвизи добился оправдания для многих своих подопечных, но если бы он допускал, что Джованни Дзуккини и вправду кровавый убийца, то ни за что не взялся бы за его защиту. Ни за какие деньги. Этот старый анархист, иногда предпочитающий галстуку черную бабочку, предполагал, что его юный клиент — насильник и наркоман, заражающий общество омерзительными политическими идеями. Однако он вовсе не тот монстр, что внушает страх всему городу и за которого его хочет выдать прокуратура.

В Дзуккини не было ничего от преступного гения, способного замышлять тайные злодеяния, прибегать к хитрости и ускользать, не оставляя следов. Алвизи решил для себя, что худшим из свойств этого молодого человека было не стремление к насилию и не уверенность в безнаказанности, уже подорванная пребыванием в тюрьме. Джованни Дзуккини был попросту кретином. Наглым фанатичным идиотом.

Только полный идиот, уже отведав тюремной жизни, мог настаивать на том, чтобы самостоятельно отвечать на вопросы заместителя прокурора, зная, что он от этого ничего не выиграет, ведь адвокат подробно расписал ему все возможные подвохи. И только абсолютному недоумку могла прийти в голову мысль хранить у себя в подвале ящик с оружием времен Второй мировой войны, находившимся в превосходном состоянии и готовым к употреблению. Уж, на худой конец, зарыл бы его в саду!

Только безмозглый осел мог назвать имена своих друзей — соучастников преступления, разыскиваемых уголовной полицией, в качестве подтверждения алиби, хотя было очевидно, что по делу о поджоге гипермаркета на руках у полицейских никаких доказательств нет. К тому же этого подонка арестовали по подозрению в недоказуемом преступлении во время другого, очевидного и омерзительного. И только такой придурок мог забыть рассказать своему адвокату о хранящемся в гараже покрывале со следами крови. Именно из-за этого покрывала прокуратура решилась на проведение этого допроса, за два дня до запланированной мусульманами демонстрации протеста. Тут Алвизи пришло в голову, что в заключение неплохо смотрелось бы публичное признание на площади. Мусульманской общине была бы предложена искупительная жертва, в обмен на которую затихли бы манифестации.

Старый юрист ненавидел своего клиента, с человеческой точки зрения, но он намеревался обвинить прокуратуру в том, что она превращает насильника и неонациста в жертву. Подозреваемый стал в их руках пешкой, которую хотели подставить под удар. Для Маттеуцци он преступник. Адвокат же предполагал, что это пешка, ставшая жертвой стечения обстоятельств.

Алвизи рассказал отцу Дзуккини о найденном покрывале — тот утверждал, что никогда раньше его не видел. Над головой Джованни Дзуккини сгущались тучи, и как защитить его, Алвизи еще не знал. Адвокату нужны были быстрые и точные ответы на вопросы до того, как Маттеуцци окончательно захлопнет ловушку, в которой запутался его клиент.

Несмотря на все предъявленные доказательства, Алвизи был убежден, что Дзуккини не убивал Лукмана. Да, вероятно, кровь на покрывале — это кровь того самого выпотрошенного наркомана-араба, иначе полиции не потребовалось бы столь срочно допрашивать Дзуккини. Адвокат готов был поклясться, что Маттеуцци уже известны результаты ДНК-экспертизы.

Он планировал разрушить крепость из ложных доказательств и домыслов, возведенную вокруг Дзуккини. В качестве защитника он должен был выработать беспроигрышную тактику, но для этого необходимо было иметь самый полный объем информации. Обычно он никогда не спрашивал у обвиняемого, виновен ли тот на самом деле, но на сей раз чувствовал, что придется сделать исключение. Алвизи опасался, что в ходе следствия всплывут новые доказательства и вытащить молодого человека уже не удастся.