Командор войны

— Это поручат нам?

— Ходят слухи, что завтра утром генерал предложит тебе разобраться с этими убийствами, — подтвердил Шустов.

Корнилов поморщился.

— Общественность уже в курсе? Майору чаще других полицейских приходилось мелькать на экране, но делать это он не любил.

— Журналисты знают только об одном случае. Всей картины у них нет, иначе в городе давно началась бы паника.

— Что у нас есть?

Сергей положил на стол папку:

— Я скопировал материалы. Знал, что тебя заинтересует это дело.

— У жертв есть что-нибудь общее?

— Это проверяется, но кажется, что — нет.

— Кто был первым?

— Севастьянов.

«Севастьянов Иван Владимирович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, инженер-электронщик компании „Би-Лайн“, найден в двадцать три двадцать восемь патрульной полицейской группой на пустыре близ станции метро „Бабушкинская“.

— Что его занесло на «Бабушкинскую»?

— Жил он там.

Результаты осмотра: «Тело лежит в позе… голова повернута… одежда срезана… кисть левой руки отсечена острым орудием, предположительно… рана в сердце нанесена предположительно… на лбу выжжено клеймо в виде…»

— Тридцать два года. — Корнилов задумчиво посмотрел на Шустова. — Мужчина в расцвете сил.

— Я уже посмотрел — в молодости Севастьянов занимался дзюдо. Чемпион Москвы восемьдесят шестого года, четвертое место на чемпионате России, потом травма — попал в автокатастрофу. Он ушел из большого спорта, но держал себя в форме, тренировался в любительском клубе.

— Просто так Севастьянов бы не сдался.

— Ага.

Борьба — это, конечно, не бокс, но вряд ли бывший дзюдоист не попытался хотя бы удрать.

— Его могли оглушить. Схватить и удерживать.

— Никаких ран, кроме фатальных. Никаких следов борьбы.

— Могли угостить клофелином.

— Никакой химии в организме.

— Действительно странно. — Корнилов вытряхнул пепельницу в корзину для бумаг и раскурил следующую сигарету. — Взрослый крепкий мужчина без всякой борьбы становится жертвой маньяка. Тебя это не удивляет?

— Удивляет, — признался Шустов, — но еще больше меня удивляет третий эпизод.

Корнилов перелистнул несколько страниц:

— Убийство Татаркиной?

— Да. Об этом убийстве пронюхали журналисты.

— Я читал.

«Татаркина Мария Никифоровна, двадцать восемь лет, обнаружена в ресторане „Царская охота“…

— В зале ресторана?

Мария Татаркина была известной в Москве бизнес-вумен, владеющей крупной туристической фирмой и модным фитнес-центром. Активная жизнь, очаровательная внешность, громкие знакомства, постоянное мелькание на страницах светской хроники и шумные благотворительные акции сделали Татаркину весьма популярной в городе фигурой, поэтому ее внезапная и загадочная смерть взбудоражила общество.

— Каким образом она погибла?

— Татаркину всегда сопровождал телохранитель. В тот день они приехали в «Царскую охоту» на деловую встречу. Телохранитель остался в зале, а Татаркина прошла в отдельный кабинет. Столик был сервирован заранее, обслуга получила четкие инструкции — не мешать переговорам. Все. Через час телохранитель заглянул в кабинет и нашел свою хозяйку голой, мертвой, с колотой раной в сердце, клеймом на лбу и отрубленной левой рукой. В кабинет никто не входил, из кабинета никто не выходил.

— А кто заказывал столик?

— Он не представился. Точнее, конечно, представился, но никто не помнит, как. Кроме того, и метрдотель, и официант, и гардеробщик, и швейцар, и телохранитель Татаркиной дали противоречивые описания человека, пришедшего на переговоры.

— Они видели разных людей? — не понял майор.

— Не знаю, — развел руками Шустов.

— А с кем была назначена встреча?

— Не знаю. В органайзере Татаркиной никаких записей. Ее секретарь не в курсе.

— Понятно. — Корнилов захлопнул папку. — И что ты об этом думаешь?

Шустов помолчал.

— Честно?

— Да.

— Знаешь, Кириллыч, я до сих пор не знаю, как мы ухитрились раскрыть дело Вивисектора, — произнес Сергей, не спуская глаз с майора. — Но думаю, что во второй раз может и не повезти.

— Нам не повезло. Мы просто поймали его.

— Мы поймали Юшлакова.

— Это не важно. Вивисектор исчез, а фотограф… — голос Корнилова похолодел, — а фотограф достаточно натворил на свой пожизненный.