Командор войны

«Не мешает»! Псих он, что ли?

Риони глотнул воды, вернул стакан на тумбочку и щелкнул выключателем. Мягкий свет настенного бра разогнал темноту.

— Чего ты хочешь?

— Куска хлеба.

— Что? — Вахтанг даже поперхнулся. — Ты болен, да? Шизофреник?

Теперь он разглядел своего гостя. Мужчина лет тридцати пяти, высокий, широкоплечий, с дурацкой рыжей бородкой, длинноватыми волосами и жесткими чертами лица.

— Нет, Вахтанг, я не шизофреник. — Богдан выбрался из кресла и неторопливо прошелся по спальне, мельком, без всякого интереса, взглянув на едва прикрытую простыней Элеонору. — Я пришел устраиваться на работу.

— Что за туфта?

— Никакой туфты. — Слово «туфта» рыжий произнес с таким небрежным превосходством образованного интеллигента, что Риони слегка смутился. — Пятнадцать с половиной лет я работал на госбезопасность. Восьмой департамент, мы подчинялись непосредственно директору службы. — Богдан помолчал. — Ты когда-нибудь слышал о психотронном оружии?

— Разумеется.

Вахтанг неопределенно пожал плечами. Этим, лохам не объяснишь, что настоящему мужчине надо заниматься делом, а не тратить время на пустую трепотню о летающих унитазах и происках КГБ. Все познания Вахтанга о психотронном оружии сводились к смутным воспоминаниям о некой статье, которую ему как-то зачитывала Софочка. Или Светочка? И кажется, даже в этом году. Или в прошлом?

Богдан терпеливо ждал продолжения, и Риони откашлялся:

— Что я должен знать о психотронном оружии, а? Я деньги делаю, слушай, а не книжки тебе читаю, да? Сколько ты зарабатываешь, а?

Рыжий улыбнулся:

— Хорошо, что ты сам заговорил о деньгах, Вахтанг, но сначала я расскажу тебе о том, что могу предложить. — Богдан помолчал. — Понимаешь, Вахтанг, мозг чел… человека работает на определенной частоте. Грубо говоря, чувства, ощущения, а главное — мысли, все это обычный физический процесс, который подчиняется определенным законам и которым можно управлять.

— Читать мысли?

Рыжий снисходительно покачал головой.

— Читать мысли — это для детей. Гораздо интереснее вкладывать их в головы, заставлять объекты видеть то, чего нет на самом деле, верить в то, чего не существует. Бояться любой тени или, наоборот, без страха идти на верную смерть. Охрана не спит, Вахтанг, просто я вложил в их несложные головы мысль, что в спальне тишина. Они не слышат нас. Мы можем включить телевизор, кричать, ломать мебель, но они все равно будут считать, что здесь спокойно и тихо.

— Поэтому ты пришел ночью? Чтобы показать это?

— Ага, — легко подтвердил Богдан. — Фокус удался?

— Удался. — Риони поудобнее устроился на подушках. — Отличное качество для киллера.

— В том числе.

— Тебе приходилось убивать?

— Да.

— Тебя это не грузит?

— Нет.

— Чего ты хочешь?

— Сотрудничества. — Богдан улыбнулся. — Из госбезопасности не уходят просто так — меня будут искать, а с твоей помощью я рассчитываю избавиться от их назойливости. Получить новое имя и новую жизнь. Поверь, я смогу отработать.

— Почему ты ушел от госбезопасности?

— Из-за денег, — пожал плечами рыжий. — Что они могут мне предложить? Квартиру, машину с шофером и нищенскую пенсию? Я хочу много и сразу.

— Ты жадный, да?

— Вся моя молодость прошла в секретных лабораториях. Я хочу получить кое-что взамен.

— Понятно. — Риони наконец-то успокоился и потянулся за сигаретами.

— Пожалуйста, не кури, — твердо попросил Богдан. — Терпеть не могу табачного дыма.

— Какие нежности.

Сигарет на тумбочке не было, но Вахтанг прекрасно помнил, что вечером положил туда пачку «Мальборо». Он выдвинул ящик, затем посмотрел на полу — сигарет не было.

— Ты их взял, да?

— Вахтанг, — вздохнул Богдан, — пачка лежит на тумбочке. Ты ее просто не видишь.

Риони криво усмехнулся и резким движением провел по поверхности тумбочки рукой.

— Не верю.

— Сейчас она лежит около твоей правой ноги, безразлично сообщил рыжий. — Посмотри сам.

Вахтанг опустил глаза, и действительно около мизинца правой ноги оказалась пачка «Мальборо». Несколько секунд он тупо пялился на красную картонку, затем протянул руку, но пачка вновь исчезла, и ладонь Риони смяла мягкий ворс ковра.

— Где она?

— Ты ее не видишь и не чувствуешь. Полный обман органов осязания.