Командор войны

— Я люблю тебя! — простонал Богдан.

Превращение завершилось. Тапира, черная моряна, набросила боевую шкуру и зарычала, распространяя терпкий запах зрелых персиков.

Мгновение они смотрели друг на друга, охваченные страстью и желанием. Рыжеволосый мужчина в расцвете сил и черная моряна в боевой шкуре.

Красавец и чудовище.

Их тела сплелись в тесных объятиях, многократно отраженных в холодных, безразличных зеркалах, и, казалось, не было на свете силы, которая могла бы разлучить их.

Трудно принять свою смерть.

Особенно трудно, если ты — опытный и подготовленный воин, полный сил и энергии, — должен принять свою смерть не в бою, а по приказу. Потерять все, что у тебя есть. Маги лучше всех прочих понимают, что второго шанса не будет. Это простые смертные могут тешить себя иллюзиями, что смерть — это просто переход в лучший мир или что душа переродится в другом теле, иными словами, что все не так уж страшно, как кажется. Для мага все абсолютно ясно — ты жив, пока ты жив, дальше наступает темнота. Мир отторгает тебя, выбрасывает, словно использованный конфетный фантик, и ты никогда не вернешься назад. О тебе останется только память. Тебя будут вспоминать как героя. Или как подлеца.

Даже если совершенная тобой подлость пойдет на пользу твоим соплеменникам, они никогда не вспомнят о тебе с благодарностью. Они будут стыдиться тебя и твоего поступка, потому что моральные принципы — это единственное, что отличает общество от стада. И только их наличие гарантирует будущее. Богдан отверг свою смерть, зацепившись за эту мысль. Пошел против интересов Ордена, прикрываясь убеждениями и своим пониманием чести.

Можно ли назвать это малодушием?

Никто на земле не сможет упрекнуть командора войны в трусости. Одни — потому что их уже нет, другие — потому что сами в подобной ситуации поступили точно так же: оказавшись перед лицом смерти, выбрали жизнь.

Все остальные могут оставить свое мнение при себе.

Слушая, как Тапира плещется в ванной, командор провел рукой по простыне, еще хранившей тепло моряны, и блаженно откинулся на спину.

«Тапира, любимая…»

Никогда и ни к кому не испытывал он подобных чувств. Удивительного ощущения полнейшего единения с избранницей, с самой прекрасной женщиной в мире. И никогда еще Богдана не любили так страстно, так искренне. Для командора войны это были новые, незнакомые прежде чувства, и он наслаждался ими, купался в них, отдавал им всего себя. Они были воистину созданы друг для друга: очерствевший в войнах рыцарь и женщина из презираемой всеми семьи. Друг перед другом их израненные души открылись полностью.

Богдан появился в Замке через десять дней после боя. К этому времени мир между Орденом и Зеленым Домом был уже заключен, а доблестно погибшим командору войны ле Ста и двум узурпаторам заочно отданы последние почести.

Их считали героями.

В обмен на полный и безоговорочный вывод войск Ордена из сектора людов королева Всеслава согласилась не предавать инцидент огласке. Это устроило великого магистра и капитана гвардии.

Это устроило и Богдана.

Он рассказал, что не смог справиться с потоком энергии.

Они сделали вид, что поверили.

Он хотел уйти из гвардии.

Они вежливо, но твердо отказали, объяснив, что магов такого уровня во всем Тайном Городе не наберется и двух десятков.

Он попросил не делать из него героя.

Они согласились.

В Ордене восприняли подобную скромность героя войны с одобрением…

Тапира вышла из ванной и остановилась в дверях спальни, прислонившись к косяку. Она игриво склонила голову, ее длинные мокрые волосы почти закрыли лицо, и только черные глаза озорно блестели из-под прядей. Коротенький халатик оставлял открытыми стройные бедра и мягко подчеркивал изгибы тела.

— Устал?

— Никогда.

Она сделала шаг вперед и поставила одно колено на кровать:

— Ты уже не скучаешь?

— Пока еще скучаю. — Богдан улыбнулся и, взяв Тапиру за тонкую изящную кисть, притянул девушку к себе. — Кажется, я не видел тебя целую вечность.

— Иногда я думаю, что умру без тебя.

Он ощутил приятную прохладу ее кожи и провел губами по щеке Тапиры:

— Ничто не сможет разлучить нас.

Она вздохнула, затем, отвернувшись в сторону, тихо произнесла:

— Мы потеряли Нимату.

Рыцарь не сразу понял, что она сказала. Какое-то время он продолжал мягко поглаживать девушку, затем остановился и тряхнул головой.