Кафедра странников

А предплечье правой руки Калеки украшали изображения девяти одинаковых пауков, в произвольном порядке ползущих по паутине, центр которой находился на плече. Некрупные, размером с монету, пауки были зелеными. Все, кроме одного, самого верхнего, черного, как будто его нарисовали расплавленной смолой.

— Татуировки что-то значат?

— Печать, — коротко ответил Фома, указав на символ над сердцем. — Пауки.

— Это я поняла, — улыбнулась Ирина.

— Пауки плетут сеть. — Калека закрыл глаза. — Раз за разом. Когда сеть рвется, они принимаются за работу заново, не обращая внимания на то, что их стало меньше. И даже когда останется один паук, он все равно будет работать. В этом их предназначение.

— Один раз сеть рвалась? — Палец Ирины уперся в черного паука.

— Ты умна, — после паузы ответил Фома. — Один раз сеть рвалась. — Он снова помолчал. — Этот паук умер.

— А когда все пауки станут черными…

— Я умру, — мягко закончил Калека.

— И когда?

— Искренне надеюсь, что не скоро.

Стараясь не смотреть на гипнотический узор слева, Ирина сосредоточилась на пауках, но эта татуировка тоже оказалась с секретом: через минуту женщине показалось, что маленькие лапки зеленых трудолюбиво шевелятся, сплетая на руке Фомы тончайшую паутинку. Она тряхнула головой.

— Бр-р… Где тебе их нарисовали? На Востоке?

— Можно сказать и так, — улыбнулся Калека.

— Ты много путешествуешь?

— Ага.

— Но живешь в Москве?

Он снова выдержал паузу.

— Я давно здесь не был.

— И зачем вернулся?

— Да так… — Пальцы Фомы мягко пробежались по волосам женщины. — Хочу убить кое-кого.

Он действительно умел говорить правду. Ирина вздрогнула, помолчала, словно ожидая, что ласковая рука любовника неожиданно сомкнет на ее шее стальной захват, а затем, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал столь же небрежно, как и у Калеки, произнесла:

— Я тебе верю.

— Мне так хорошо с тобой, что я не имею права лгать.

Она вновь помолчала. «Тебя это не касается, — подсказывал разум. — Чем меньше знаешь, тем лучше!» Ирине не хотелось рушить возникший между ней и Фомой мостик, но и не спросить она не могла:

— Ты…

— Нет, — тихонько рассмеялся Калека. — Не за деньги и не по приказу. Маленькое личное дело.

Он отправил сигару в пепельницу и крепко, по-настоящему крепко поцеловал женщину в губы.

ГЛАВА 4

Зеленый Дом, 1994 год

На гладком металлическом столе лаборатории Аристарх выглядел еще более маленьким и тщедушным, чем при жизни. Узкоплечий, с длинной шеей, впалой грудью, худенькими ручками и ножками, он напоминал дешевого цыпленка, принесенного домой небогатой хозяйкой и покорно ожидающего разделки. Маленький щуплый цыпленок, синеватый и мертвый. Маленький несчастный человек, волею судьбы попавший под руку Великому Дому Людь и оказавшийся на его кухне. Вот только даже в самых лучших ресторанах вокруг одного цыпленка никогда не собирался такой консилиум квалифицированных поваров.

Самая большая лаборатория Зеленого Дома была полностью отдана для работы с телом Странника. Количество следящей и анализирующей аппаратуры не поддавалось подсчету, каждый жест препараторов фиксировался, каждое слово записывалось, лучшие колдуньи Великого Дома Людь изучали мельчайшие частицы несчастного Пугача, боясь упустить даже самую незначительную деталь. Впервые за тысячи лет обитатель Земли вернулся из Внешних миров, и хоть он и не мог отвечать на вопросы, зеленые были полны решимости выжать из тела Аристарха максимум полезной информации. Общее руководство вскрытием осуществляла Мирослава, самая старая и опытная из Круга Жриц, у стола ей помогали четыре фаты, а еще с десяток следили за происходящим из-за пределов лабораторного помещения. Там же, в комнате наблюдения, находились все жрицы Зеленого Дома, готовые в любой момент помочь советом или действием. Такую концентрацию ведущих магов Люди можно было узреть лишь на Большом Королевском Совете.

— Узор начинается на предплечье левой руки, полностью закрывает левое плечо, левый бок и доходит до пояса, — монотонно диктовала жрица. — На спине узор заканчивается на позвоночнике, спереди закрывает лишь левую грудь. Цвета узора черный и красный.

— Это не татуировка, — в тон Мирославе произнесла фата Аля. — Красящие вещества не обнаружены.