Наложницы ненависти

Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 07:11

— Две бронзовые таблички, покрытые письменами. — Командор войны Гюнтер Шайне вытащил из кожаного мешочка металлические прямоугольники, небрежно взвесил их на ладони и положил на стол. — Надпись выполнена на азаме.

— Это не артефакты, — подал голос стоящий у стены рыцарь.

По приказу опасавшегося подвоха Шайне этот маг тщательно сканировал изымаемые у ведьмы предметы. Еще два чуда, замершие у двери камеры, не спускали глаз с девушки, готовые ударить по ней «Шаровой молнией»: рыцари весьма серьезно отнеслись к появлению в Замке перерожденной наложницы.

— В табличках нет магической энергии.

— Я вижу. — Гюнтер внимательно посмотрел на Веронику. — Это все?

— Как видишь, — буркнула девушка.

Она была абсолютно спокойна. Вероника знала, что буквально излучает силу — обряд Разделения Ужаса, в котором не по собственной воле принял участие Вовчик Сокольников, переполнил ее магической энергией — и ей нравилась нервозность чудов. Слухи о способностях гиперборейской ведьмы вызывали к ней повышенный интерес, что было на руку девушке.

На столе аккуратно разложили принадлежащие ей вещи: дамская сумочка, пустая, и даже вывернутая наизнанку мобильный телефон, косметичка, рядом с которой лежали помада, тени, пудреница и лак для ногтей, две прокладки, одноразовый шприц, три ампулы со «стимом» и бронзовые таблички. Чуть в стороне Шайне поместил дешевый золотой браслет, сережки, цепочку и маленькое колечко.

— Больше у меня ничего нет.

— Хорошо. — Гюнтер помолчал. — Насколько я знаю, ведьма, еще два дня назад ты была обычным челом, ни сном ни духом не ведавшим о Тайном Городе. Вчера ты весь день провела с Ктулху. Погонщик только вынырнул из Глубокого Бестиария и вряд ли мог рассказать тебе подробности о нашей жизни…

— К чему ты ведешь? — невозмутимо перебила его девушка.

Лицо командора приблизилось к Веронике:

— Как ты спаслась из «ЦентрМедПереработки»?

— За секунду до того, как Сантьяга убил Ктулху, Погонщик Рабов сделал для меня портал. Нав был слишком занят, чтобы заметить это.

— Откуда ты узнала, где нас искать, ведьма?

— Я провела ночь в квартире своего друга на набережной Тараса Шевченко, — спокойно ответила девушка. — Не знаю, каким образом, но его телевизор оказался настроен на канал «Тиградкома».

Рыцари переглянулись.

— Проверить, — распорядился Гюнтер. Один из чудов кивнул и вышел из комнаты. Шайне вновь повернулся к Веронике:

— Твой друг… Ты его убила, чтобы получить энергию?

— Да.

— А ты опасный друг.

— Для глупцов, — презрительно ответила ведьма, и ее золотые глаза легко выдержали тяжелый взгляд командора войны.

— Глупцов не жалко, — после паузы произнес Гюнтер.

— Мы хорошо понимаем друг друга…

— В «Тиградком» сообщили, что вчера вечером у них произошла авария в доме на набережной Тараса Шевченко, — доложил вернувшийся рыцарь. — Около десяти минут сигналы ОТС могли получать в нескольких обычных квартирах, но никакой реакции от жильцов не последовало, и ребята решили, что пронесло. — Во сколько была авария?

— В девять.

— Время новостей.

Вероника фыркнула и отвернулась.

— Продолжим обыск, — буркнул Шайне. — Раздевайся.

Предложение прозвучало очень буднично, по-деловому, и никто из присутствующих рыцарей не позволил себе не то чтобы шутки, но даже шаловливого покашливания. Никаких эмоций. Они смотрели на ведьму так, словно перед ними стояла не привлекательная молодая женщина, а деревянная статуя. Вероника не спеша сбросила кроссовки, носки, сняла блузку, при этом «запуталась» в рукавах, давая возможность охранникам оценить свои упругие груди, затем стянула джинсы, снова запнулась так, словно ее смущало наличие зрителей, затем медленно стащила тоненькие трусики и гордо вскинула голову. Чуды сохраняли молчание, но девушка заметила, как раздулись ноздри Гюнтера.

«Тебе понравилось, командор?»

— Тряпки сжечь, — негромко приказал Шайне. — А ты, ведьма, наденешь вот это.

И он бросил Веронике длинную, до пят, грубую рубаху.

* * *

— Надеюсь, столь ранние совещания не войдут у великого магистра в привычку? — пошутил Вальдемар Балота, протягивая руку Францу де Гиру. — Доброе утро, капитан.

— Доброе утро, магистр, — коротко ответил мастер войны, приветствуя лидера ложи Саламандры. — Чрезвычайные обстоятельства.