Наложницы ненависти

— Ты ищешь смерти?

— Пока ты не предложил мне ничего иного, — пожал могучими плечами Элигор и свысока посмотрел на Шайне: даже далеко не низкорослый мастер войны доходил гиганту едва ли до плеча. — А я не привык пресмыкаться. Азаг-Тот, да хранит меня его ненависть, учит нас пылать яростью, а не сочиться трусостью.

— Не слишком ли он фанатичен? — буркнул де Сент-Каре. — Нужно было вытащить из Бестиария более смышленого иерарха.

Вероника поджала губы.

— Мы и не хотим, чтобы твоя ненависть погасла, воин, — вкрадчиво произнес Гюнтер. — И уж тем более не желаем, чтобы сердце твое наполнилось страхом — на войне не нужны трусы.

— Ты предлагаешь мне подраться?

— Я предлагаю тебе подраться вместе с нами. Против общего врага.

— Кажется, чуд, ты спутал меня с Красной Шапкой, — холодно процедил Элигор. — Я не наемник.

— И у нас есть то, что тебе нужно. — Шайне, сделавший вид, что не услышал ответ гиперборейца, достал из кармана камзола ампулу с бесцветной жидкостью.

— Что это? — презрительно спросил краснокожий гигант.

— Золотой Корень, — улыбнулся мастер войны. — У нас много Золотого Корня.

— За это вы купили наложницу?

— И за это тоже, — подтвердил Гюнтер, бросив веселый взгляд на опустившую голову Веронику. — Поверь, ей нравится у нас. Понравится и тебе.

— Поверь и ты, нелюдь, — неожиданно весело, в тон чуду отозвался гипербореец, — что в отличие от этой блудливой твари я не боюсь смерти. И если Золотой Корень — это все, что ты способен мне предложить, то можешь приступать к казни, да хранит меня ненависть Великого Господина.

— А если не все? — веско поинтересовался Леонард. — Если мы готовы предложить тебе еще кое-что?

— Что именно? — Гигант резко повернулся к великому магистру.

— Я не хочу тебя покупать, воин, — неожиданно миролюбиво произнес старик. — Я хочу договориться.

Элигор помолчал.

— Вам нужны войска?

— Да, — признал Леонард. — Мы хотим использовать армию Кадаф против Великих Домов. Сейчас очень подходящий момент для большой войны.

— А что получим мы? — осведомился гипербореец.

— Возрождение.

Вероника удивленно посмотрела на де Сент-Каре, а тот, в свою очередь, не спускал тяжелого взгляда с Элигора.

— Объясни, — попросил повелитель шестидесяти легионов.

— Мы прекрасно понимаем, что воины Азаг-Тота не станут драться за Золотой Корень, — усмехнулся великий магистр. — А посему я готов предложить вам территорию, на которой вы сможете восстановить гиперборейский культ. После победы, разумеется.

— Подобная щедрость должна иметь четкие границы, — осторожно, после долгой паузы, сказал Элигор.

— Они существуют, — подтвердил Леонард, — но их немного.

— Я слушаю.

— Разумеется, вы не сможете перетащить на эту территорию замок Кадаф, ваша крепость останется в Глубоком Бестиарии, как и ее ключник.

— Вы так боитесь Носящего Желтую Маску? — скривился гипербореец.

— Опасаемся, — спокойно кивнул де Сент-Каре.

— Хорошо, — задумчиво протянул Элигор. — Честно говоря, я сам недолюбливаю ублюдка. Это все?

— Азаг-Тот останется там, где он находится сейчас, — твердо отчеканил великий магистр. — Он заключен навечно, и мы не собираемся предоставлять ему свободу.

— Ожидаемое условие, — сквозь зубы процедил гипербореец.

— И последнее: вам будет запрещено культивировать Золотой Корень. Орден будет поставлять его в необходимых количествах.

— Тогда в чем же заключается возрождение? — осведомился Элигор.

— В том, — жестко улыбнулся Леонард, — что вы перестанете быть пылью Глубокого Бестиария.

— И станем вашими вассалами!

— И вернетесь в мир.

Гипербореец резко вскочил, но так же резко остановился и глубоко вздохнул:

— Я должен подумать. — Он покосился на Шайне. — Прикажи отвести меня в камеру.

— В этом нет необходимости, — щедро махнул рукой Гюнтер, — мы верим в твое здравомыслие, Элигор. Вероника проводит тебя в свой кабинет и поведает о тех изменениях, которые произошли в мире. Мы ждем тебя через час.

Гиперборейцы молча, не поклонившись и не проявив никаких иных форм уважения, вышли из тронного зала.

— Твой кабинет прослушивается? — тихо спросил Элигор.

Они поднялись на несколько этажей и теперь шли по длинному коридору, направляясь к покоям Вероники.