Все оттенки черного

— Тема, совсем забыла тебя предупредить!

Начало не предвещало ничего хорошего. Артем по опыту знал, что Инга могла запамятовать о чем угодно: начиная с того, что она забыла дома зачетку, и заканчивая срочным сообщением от Сантьяги. Впрочем, в этой непредсказуемости была определенная прелесть. «Круизер» остановился на очередном светофоре.

— Что случилось?

— Да ничего особенного. Звонила мама, завтра мы приглашены на годовщину свадьбы.

Ничего особенного! Артем еще не имел удовольствия познакомиться с родителями своей подруги.

— Парадный обед?

— Да нет, пикник у бассейна. Будут только самые близкие друзья.

— Ок. Съездим. Родители, святое дело.

— Вот и чудненько, — Инга снова взялась за помаду. — Пока я буду в институте, придумай что-нибудь насчет подарка. Ты должен произвести хорошее впечатление.

Артем покорно кивнул.

Придумать подарок для людей, о которых ты слышал лишь краем уха. Хотя чего еще ожидать от ведьмы? А Инга была ведьмой. Самой настоящей.

Вера

Огромная четырехкомнатная квартира Томилиных на Тверской была пуста, как брошенный авианосец. Несмотря на то что ни Вера, ни Костя не собирались жить на этой суетливой улице, Куприяновы, после смерти родителей Веры, не стали продавать квартиру, рассудив, что недвижимость в центре может иногда и пригодиться. Они отремонтировали ее, сменили обстановку, поддерживали в жилом состоянии и даже пару раз оставались в ней ночевать. Но не более. Другого жилья у Веры не было.

— В общем, так, дорогуша, это совсем не выход! — Марта Волкова брезгливо швырнула в ведро початую бутылку виски, стаканы, сигареты, вынесла все это богатство на кухню и, вернувшись в гостиную, распахнула окно. — Ты посмотри, на кого ты стала похожа! Глаза мертвые, кожа бледная, руки трясутся! Доннерветтер! — По квартире разливался упоительный запах свежесваренного кофе — обучая Веру уму-разуму, Волкова не забывала ни о чем.

— Он забрал детей! — Вера безучастно смотрела в одну точку. — Сказал, что не отдаст их алкоголичке.

— Я бы тоже так сказала! — отрезала Марта. Она была старше Веры на целых восемь лет и иногда вела себя совсем по-матерински. — Ты пьешь!

— Я нашла бутылку в баре! — возмутилась Вера. — Выпила, потому что обидно! Мне больно!

— Оставим это!

— А где мои сигареты?

— Я их выбросила, дорогуша, — Марта не курила. — Ты и так омерзительно выглядишь!

— Но мне надо!

— Тебе надо не это, дорогуша!

Первое время Веру ужасно раздражала эта «дорогуша», но Волкова называла так всех своих друзей, включая мэра, причем произносила это слово настолько обаятельно, что постепенно оно воспринималось как весьма проникновенное обращение.

— Он поцеловал ее прямо на моих глазах! Он любит ее!

— Боже мой, только не надо истерик. — Марта поставила на столик кофе, разложила аппетитные сладкие рогалики. — Я уже слышала эту печальную историю и не хотела бы повторения.

Ее мобильный телефон выдал мелодичную трель.

— Извини. — Волкова взяла трубку. — Сашенька? Да. Да, я помню, что обещала, но тебе придется сделать это самому. Сашенька, я ЧУДОВИЩНО занята! Да, и буду занята до вечера. Все объясню дома, целую.

Марта отключила телефон и небрежно бросила мертвую трубку в сумочку.

Вера тихонько вздохнула. Она всегда немного завидовала деловой и энергичной подруге. Казалось, нет на земле силы, способной остановить Марту Волкову, она пребывала в непрерывном движении, не расслаблялась ни на секунду, и не существовало гор, которые бы не могла свернуть эта хрупкая на первый взгляд женщина. Она железной рукой правила в принадлежащем им с мужем огромном медицинском центре. Александр Волков был блестящим хирургом, но совершенно не разбирался в административных вопросах, и все были убеждены, что процветание клиники Волковых — целиком и полностью заслуга Марты. Кроме того, Волкова входила в два благотворительных комитета, возглавляла попечительский совет детского дома и являлась, на общественных началах, одним из советников мэра Москвы по вопросам здравоохранения. А еще она обожала готовить, и Андрей Холодков, владелец сети модных ресторанов, предлагал Марте любые деньги за рецепт ее фирменного блюда — запеченной свиной ноги, но получил отказ. Как объяснила Волкова, ей претит тиражирование прекрасного.

— И что ты нос повесила?

Вера робко пожала плечами: