Растерзанное сердце

— Понятия не имею, — ответил Тодд Краули. — Он тут был сегодня. Может, он наверху.

— Чем вы занимались?

— Ничем. Просто музыку слушали.

Чедвик махнул в сторону обложки:

— Где вы достали эту пакость?

— Что?

— Обнаженный ребенок. Вы понимаете, что мы можем предъявить вам обвинение в хранении непристойных изображений?

— Это же искусство, — запротестовал Краули. — Ее можно в любом музыкальном магазине купить. Непристойность — в глазах смотрящего.

На полу, рядом с пустыми пивными бутылками, валялась газета и засаленные обертки от готовой еды — жареной рыбы с картошкой. Брэдли направился к пепельнице и извлек из нее несколько самокруток; судя по запаху, в них была смесь табака и марихуаны. Одного этого было достаточно, чтобы привлечь их за хранение наркотиков.

Какого черта, что Ивонна забыла в этой помойке? — недоумевал Чедвик. Зачем она сюда приходила? Что ей, дома плохо живется? Ей так не терпится удрать от него и Джанет? Незачем пытаться это понять. Как говорит Эндерби, все это, видимо, результат стремления к свободе.

Сверху донеслись звуки короткой потасовки и одного сильного удара, после чего раздался громкий топот. Он приближался. Подойдя к лестнице, Чедвик увидел двух полицейских, один был без фуражки, они выкручивали руки человеку, который бешено извивался, пытаясь встать.

— Он не хотел идти с нами, сэр, — доложил один из полицейских.

Очевидно, они ухватили его под руки и сволокли с лестницы задом наперед, что вряд ли причинило ему какой-то ущерб, кроме морального; впрочем, возможно, он зашиб при этом копчик. Чедвик наблюдал, как неопрятный парень в черном, с длинными темными волосами и рябым лицом поднимается на ноги и отряхивает с одежды пыль. Надменная усмешка снова была на своем месте — если она вообще исчезала с его лица.

— Так-так-так, — произнес Чедвик. — Полагаю, мистер Мак-Гэррити? Я как раз хотел перемолвиться с вами словечком.

*

Любимый бар Эндерби располагался через две улицы и был похож на его дом: уютный и неприметный. Это было сравнительно новое строение, возведенное, видимо, в конце шестидесятых: невысокое, приземистое, большие венецианские окна обращены к морю. С точки зрения Бэнкса бар обладал важными преимуществами: в это время, в середине дня, здесь было практически пусто, а кроме того, здесь подавали бочковое «Тетли». Одна пинта мне вреда не принесет, подумал он, заказал пиво у барной стойки и понес стаканы к столику. Эндерби поглядел на него:

— Так и думал, что ваша решимость может ослабнуть.

— Это со мной часто бывает, — сознался Бэнкс. — Отличный вид.

Эндерби сделал глоток и мотнул головой, соглашаясь.

Окно выходило на поблескивающее Северное море; там и сям виднелись разбросанные по водной глади рыбацкие лодки и траулеры. Бэнкс вспомнил, что в Уитби по-прежнему процветает промышленное рыболовство, хотя китобойный промысел, из которого оно выросло, давно сошел на нет. Капитан Кук отправился в дальнее плавание именно из Уитби, и на утесе Вест-Клифф возвышается его статуя — рядом с огромной челюстью кита.

— Когда же произошло это ваше «настоящее убийство»? — спросил Бэнкс.

— За год до смерти Мёрчента, в сентябре. В шестьдесят девятом. Господи, Бэнкс, вы меня сегодня заставили вспомнить чертовски давние события. Я уже столько лет не думал об этой истории.

Бэнксу это было знакомо: не так давно он занимался исчезновением своего старого школьного друга, чье тело нашли зарытым на поле близ Питерборо. С годами ему все чаще начинало казаться, что прошлое всегда сильнее настоящего, что оно подминает настоящее под себя.

— Кто был жертвой?

— Женщина, скорее молодая девушка, ее звали Линда Лофтхаус. Прелестная. Забавно, я помню ее до мельчайших подробностей: она лежала в спальном мешке. Белое платье, спереди вышиты цветочки. И на щеке нарисован цветок. Василек. У нее был такой безмятежный вид. Она была мертвая, конечно. Кто-то обхватил ее сзади и несколько раз пырнул ножом так яростно, что даже отрезал у нее кусок сердца. — Он чуть вздрогнул. — Страшная штука.

— А при чем здесь Свейнсвью-лодж?

— Как раз к этому веду. Убийство произошло на рок-фестивале, который проходил на Бримли-Глен. Тело нашел в поле один из добровольцев, которые убирались там после того, как все закончилось. Улики показывали, что убили ее в близлежащем лесу, а потом перенесли. Это сделали, для того чтобы выглядело так, будто ее убили в поле.