Растерзанное сердце

— Вы меня разбудили, — сообщила девушка. — А мне такой сон снился!

— Кто там, Джули? — раздался голос сверху, и с площадки свесился молодой человек с гитарой в руке.

— Полиция, — ответила Джуди.

— Ага, понятно, погодите минутку.

Наступила недолгая пауза, юноша исчез в своей комнате, затем, судя по звукам, посетил уборную. Чедвик буквально чувствовал, как марихуана стоимостью в несколько фунтов утекает в унитаз. Служи Чедвик в отделе по наркотикам, у этого парня не было бы никаких шансов отвертеться. Когда юноша спустился, гитары при нем уже не было.

— Чем могу помочь? — осведомился он.

— Вы Дэннис Ноукс?

— Да.

— Мы хотели бы с вами поговорить. Можно нам куда-нибудь пройти?

Ноукс показал куда-то назад:

— На кухню. Джули зависает в гостиной. Давай обратно в кровать, Джули. Все путем. Я разберусь.

Перед тем как дверь в гостиную закрылась, Чедвик мельком успел увидеть не то спальный мешок, не то лежащую прямо на полу кучу одеял.

Кухня выглядела куда чище, чем ожидал Чедвик, но Джанет наверняка зажала бы нос и кинулась отдраивать все «Аяксом» и «Доместосом». Стулья были покрыты красной пластмассой, растрескавшейся от времени и сморщившейся, точно кожа старухи. Стол накрыт клеенкой в красно-белую клетку, на которой лежал журнал под названием «Оз»; на обложке был изображен белый мужчина, обнимающий обнаженного черного мужчину. Рядом стояла открытая банка апельсинового мармелада, края которой украшали потеки засохшего сиропа, таял полуразвернутый фунт сливочного масла «Люпрак» и валялись хлебные крошки. Неподалеку красовались банка кофе «Кэмп», солонка, перечница, пакетик кокосовых хлопьев и полупустая бутылка молока. Ну и, разумеется, переполненная пепельница, в которую Дэннис Ноукс, судя по всему, собирался вскорости внести очередной вклад.

Они сели, и Эндерби извлек записную книжку и ручку.

— Это всего лишь табак, — предупредил Ноукс, сворачивая сигарету. У него были спутанные курчавые темные волосы и тонкие, как у лесного эльфа, черты лица; одет он был в синюю рубашку апаш, джинсы и сандалии. На шее висело ожерелье из мелких разноцветных бусинок, а левое запястье охватывал серебряный браслет, на котором были выгравированы всевозможные оккультные знаки.

— Хорошо, если так, — ответил Чедвик. — Обидно, что вам пришлось спустить все ваше добро в унитаз, ведь я пришел по другому поводу.

Чедвик успел заметить мгновенную гримасу досады, мелькнувшую на лице у Ноукса; затем последовало привычное пожатие плеч.

— Мне от легавых прятать нечего, — с деланым безразличием сказал Дэннис.

— Давайте на время нашего разговора условимся о некоторых базовых правилах, — предложил Чедвик. — Никаких «легавых» и «фараонов». Мы для вас — инспектор Чедвик и сержант Эндерби. Идет?

— Как вам угодно, — согласился Ноукс, прикуривая сигарету.

— Хорошо. Рад, что нам удалось устранить эту помеху. А теперь давайте перейдем к главной теме нашего визита — к Линде Лофтхаус.

— К Линде?

— Да. Я так полагаю, вы слышали?

— Полный облом, приятель, — заявил Ноукс. — Я как раз пытался написать песню в память о ней, когда вы пришли. Нет, я ничего, я вас не обвиняю, что вы меня прервали и так далее. У меня она не очень-то хорошо продвигалась.

— Печально это слышать, — отозвался Чедвик. — Скажите, а вам не приходило в голову сообщить полиции кое-какие сведения?

— Зачем бы, приятель? Мы уже давно не виделись с Линдой.

— Когда вы ее видели в последний раз?

— Летом. Кажется, в июле. И Рика тогда же.

— Рика?

— Ну, Рика Хейса. Он устраивал фестиваль.

— В июле вы его видели вместе с Линдой Лофтхаус?

— Не вместе, просто они были в одном месте в одно время.

— Они хорошо друг друга знали?

— Они были знакомы, по-моему. Двоюродный брат Линды, Вик Гривз, — клавишник в «Мэд Хэттерс», а Рик занимался организацией некоторых их концертов в Лондоне.

— Между ними была близость?

— Ничего подобного. — Ноукс рассмеялся. — Линда с Риком! Да вы шутите. Он был совсем не ее класса.

— Мне казалось, он зарабатывал на этих концертах довольно много денег.

— Деньги тут не главное, приятель. Неужели копы ни о чем, кроме денег, никогда не думают?

— А что тогда главное?

— Духовность. У Линды была старая душа. В духовном смысле она была на много жизней старше Рика.