Глава 8
В институте Наташи Потаповой не было.
– Она сегодня не приходила, – сказала староста их группы, хорошенькая рыжеволосая толстушка.
Я сел в «Жигули» и набрал номер телефона.
– Алло, – ответил высокий нервный голос.
– Позовите, пожалуйста, Наташу.
– Кто говорит? – рявкнула весьма невежливо дама.
Очевидно, мать Потаповой кавалеры дочери довели до последней точки кипения. Решив ее не злить, я мирно ответил:
– Вас беспокоит дядя подруги Наташи. Меня зовут Иван, если можно, передайте ей трубочку.
– Невозможно, – буркнула тетка.
– Ее нет дома?
– Наташа скончалась.
– Что? – не понял я. – Что вы хотите сказать?
– Ната умерла, – пояснила женщина, – вчера вечером. Родители, как понимаете, в шоке.
От неожиданности я отсоединился и тут же вызвал Нору.
– Она умерла!
Элеонора, мигом сообразившая, что к чему, поинтересовалась:
– От чего?
– Не знаю.
– Так выясни.
– Как?
– О господи, Вава! Отправляйся к ней домой, расспроси родственников.
– Думаю, им сейчас не до разговоров!
– Вава, – сердито сказала хозяйка, – преступление можно раскрыть только по горячим следам. Действуй!
– Но как я войду к ним в дом? Под каким предлогом?
– О боже! Купи букет пошикарней… Разменяй сто долларов мелкими купюрами, положи в концерт. Скажешь, студенческая группа собрала на поминки. У тебя есть деньги?
– Да вы же вчера дали мне на непредвиденные расходы.
– Вот и действуй.
Ощущая страшную неохоту, я превратил одну зеленую бумажку в кучу голубых и розовых, выбрал восемь красных роз и покатил в район Марьино, на другой конец города.
Дверь Наташиной квартиры стояла нараспашку. В небольшой прихожей были кучей навалены сапоги, ботинки, а с вешалки буквально падали куртки, шубы и дубленки. Пахло тут какими-то сердечными каплями – то ли валокордином, то ли корвалолом.
Я потоптался у входа, потом снял пальто, ботинки и пошел на поиски хозяев.
– Здравствуйте, – сказала стройная девушка, курившая на кухне, – вы кто?
– Да вот, – пробормотал я, показывая на букет и конверт, – от деканата. Материальную помощь выписали, уж извините, больше не вышло.
– Значит, вы из Наташиного института, – уточнила девчонка, – из деканата? Преподаете у них?
Вот почему я не люблю врать. Стоит начать, и процесс становится неуправляемым. Одна неправда тянет за собой другую, громада лжи растет, словно снежный ком. Но делать нечего, раз принялся лгать, приходится продолжать.
– Да, моя специальность – русская литература.
– Понятно, – протянула девица, бесцеремонно разглядывая меня с ног до головы, – ясно, как вас зовут-то?
– Иван… Иван Павлович.
– Света, – пробормотала девчонка, – идите в большую комнату, там мать Наты, ей и вручите.
– Светочка, – проговорил я, – а вы Наташе кто?
– Двоюродная сестра. Наши отцы братья.
– Знаете, я очень неловко себя чувствую, просто не соображу, что и говорить в таком случае, будьте добры, сделайте милость, передайте сами родителям цветы и деньги.
– Ладно, – легко согласилась Света, – я тоже, честно говоря, растерялась. Ну как положено реагировать на смерть? Жуть берет. Хотите кофе?
– С большим удовольствием, – воскликнул я, – замерз как собака.
Минут пять мы говорили о всякой ерунде, наконец я счел момент подходящим и осторожно спросил:
– Что случилось с Натой? Видел ее вчера на занятиях, веселую, совершенно здоровую…
– Жуть, правда? – спросила Света, помешивая ложечкой темно-коричневую бурду, не имеющую ничего общего с благородным напитком инков. – Прямо оторопь берет. Говорят, тромб оторвался. Вроде у нее на ноге вена деформированная имелась, сгусток отскочил и прямо в сердце.
– Это откуда такие сведения?
– Врачи сказали, вскрывали ее сегодня в восемь утра и сообщили причину смерти.
– Где же ее нашли? Ей дома стало плохо?
Света кивнула:
– Ага, на глазах у меня.
– Да ну?
– Точно. У нас сейчас в квартире ремонт, вот я и переселилась к Наташке. Вчера часов в десять лежу себе, читаю детективчик, вдруг Наталья вваливается вся бледная, прямо зеленая и бормочет: «Дай попить скорей».
Света даже испугалась, так плохо выглядела двоюродная сестра. Наташа села на диван, а Светлана кинулась на кухню за минералкой. Но когда она принеслась с бутылкой, Ната лежала без движения, навзничь. Перепуганная Света даже не сообразила сразу вызвать «Скорую помощь». Она принялась теребить сестру, а поняв, что та не дышит, испугалась так, что чуть не потеряла сознание. Словом, когда наконец появились медики, что-либо предпринять было поздно. Слабым утешением для Светы послужило заявление врача: