Две невесты на одно место

Заметив меня, маменька тряхнула искусно выкрашенными, художественно уложенными кудрями и сердито вскрикнула:

– Ага, явился! А ну, ступай в зал!

– Добрый день, – попытался я слегка изменить боевой настрой маменьки.

Куда там, Николетта, похоже, встала на тропу войны.

– Очень недобрый день! – заорала она. – Крайне пакостный! Ничего хорошего никому из нас не принес! Марш в гостиную.

Изумленный до крайности, я пошел в указанном направлении. Чем я прогневил маменьку? Хотя Николетте, чтобы впасть в злобность, достойного повода и не надо. Вполне вероятно, что кто-то из заклятых подружек: Кока, Мака, Люка, Кики или Мисюсь – приобрел себе новые сережки, и теперь Николетта не успокоится, пока не получит точь-в-точь такие же.

В просторном помещении не горела большая люстра, свет исходил лишь от настольной лампы с розовым абажуром. Николетта очень хорошо знает, что при подобном освещении даже глубокой старухе больше сорока лет не дать, поэтому в ее доме объявлен мораторий на электролампочки в сто ватт, только слабый, рассеянный свет, никаких ярких прожекторов, безжалостно подчеркивающих морщины и дряблую, несмотря на все старания и деньги, кожу.

– Узнаешь? – заголосила маменька, входя следом.

– Кого? – оторопело поинтересовался я и в ту же секунду понял: мы не одни.

В дальнем углу, возле антикварного пианино, на котором ни я, ни Николетта, ни, конечно, Тася играть не умеем, в большом темно-бордовом кресле сидела девушка. Лицо ее тонуло в тени, а вот симпатичные стройные ножки были на виду.

– Ну, узнал? – голосом гарпии повторила маменька.

– Извини, пожалуйста, твоя гостья…

– Это твоя гостья, – завизжала Николетта, – твоя гостья! ТВОЯ!

– Моя?

– Твоя! Да! Именно твоя!

Я кашлянул, взял себя в руки и постарался погасить начинающуюся истерику.

– Николетта, я не приглашаю сюда приятельниц.

– Она сама пришла! Нагло вперлась и села! Требует тебя, – затопала ногами маменька, – немедленно уведи нахалку прочь! Живо! Такие глупости несет! Я – бабушка! Я – бабушка! Я – бабушка! А она…

Длинный, безукоризненно отполированный ноготок маменьки указал в сторону кресла.

– А она утверждает, что беременна от тебя!

Я вздрогнул и рассмеялся.

– Николетта! Ты шутишь! Ей-богу, глупая забава, лучше представь меня своей гостье.

– Мы давно можем считаться друзьями, – донеслось из кресла.

Голос и впрямь показался мне знакомым, я вгляделся в сумрак, и тут девушка встала и подошла ко мне.

Не веря своим глазам, я потряс головой. На ковре, не выказывая ни смущения, ни страха, ни беспокойства, стояла… Вера, бывшая любовница Славы Минаева.

Глава 7

– Э… э, – вырвалось у меня.

Ну-ка скажите, кто бы из вас не растерялся в подобном случае? Слишком неожиданным было увидеть девицу у Николетты в гостях.

– Добрый вечер, Ваня, – потупилась Вера, – видишь, как вышло? Уж извини, но идти мне некуда, пришлось ехать сюда.

– Вера! – отмер я. – Какими судьбами?

– Ага! – взвизгнула Николетта. – Ты знаешь ее!

– Ну, в общем, да, – кивнул я, – мы встречались.

Вера приблизилась вплотную, до моего носа долетел запах слишком сладких духов.

– Отвратительно, – затопала ногами маменька, – уведи девку отсюда!

Я сделал шаг назад, наткнулся на псевдоантикварный комод и замер. В ту же секунду Вера с воплем:

– Милый, наконец-то ты пришел! – повисла на моей шее.

Я попытался оторвать от себя девицу, но ее руки обвивали меня словно липкие щупальца, а еще субтильная на вид Верочка оказалась цепкой и сильной, и мне не удалось избавиться от нее.

– Любимый, – жарко шептала Вера, слюнявя мне щеку влажными губами, – единственный…

– Вон! – заорала Николетта с такой силой, что хрустальные подвески на пышной люстре начали тихонько позвякивать. – Немедленно убери хамку из моего дома.

Внезапно Вера расцепила объятия и спокойно сказала:

– Вы, бабушка, не верещите, в вашем возрасте вредно, печенка лопнуть может!

Услыхав сие заявление, стоявшая у стены Тася мигом присела, прикрыв голову руками, я вздрогнул. Но Николетта неожиданно замолчала, не произнеся ни звука. Маменька рухнула на диван, потом вдруг тихим голосом спросила:

– Ваня, ты с ней спал?

Я растерялся, мне давно не пятнадцать лет, и время от времени я вступаю с женщинами в интимные отношения, но мы с Николеттой никогда не беседуем на, так сказать, сексуальные темы. Мне даже в юности не пришло бы в голову поделиться с маменькой своими секретами, а она никогда не интересовалась подробностями моей личной жизни. Да, Николетта не оставляет надежды женить сына, но вся ее матримониальная активность питается лишь одним соображением: маменьке хочется найти для отпрыска богатую невесту, помесь бензоколонки с водочной бутылкой и алмазными копями. Николетта очень боится нищеты. Несколько раз она заводила разговоры на тему: «Что будет с нами, когда Нора умрет». Увы, я не могу успокоить маменьку. Если хозяйка, не дай бог, скончается, Иван Павлович окажется без средств к существованию. Николетта очень хорошо понимает проблему, поэтому постоянно приглашает на суарэ^[1] соответствующих кандидаток, но пока мне удавалось выскакивать из мышеловки, не прищемив хвост.

---

1 Суарэ – вечеринка (испорченный французский).