Две невесты на одно место

– А куда его еще отнести: долдон он и есть долдон!

Глава 27

У Коки, на мое счастье, в книжке царил армейский порядок. Четким, ровным, совершенно каллиграфическим почерком были записаны телефоны: домашние, служебные, мобильные, и координаты Корякиной нашлись именно там, где им следовало быть, под буквой «К».

Не успел я толком запомнить необходимые сведения, как вернулась Кока, и мне пришлось без всякого на то желания выпить бутылочку минералки.

Посчитав визит исчерпанным, я хотел уже раскланяться, но был остановлен недоуменным возгласом Коки:

– Ваня, ты же хотел заказать для Николетты кольцо!

Тут только я сообразил, какой идиотский повод изобрел для визита, но было поздно.

Хищно улыбаясь, Кока вытащила из шкафа стопку журналов и плотоядно воскликнула:

– Сейчас посмотрим! Значит, ты готов раскошелиться на черный бриллиант?

И что оставалось делать? Стараясь не выпасть из образа сына, до самых печенок ощущающего вину перед матерью, я кивнул.

– Отлично, – пришла в еще больший ажиотаж Кока, – вот, изумительный вариант, не слишком, правда, шикарный. Для сего колечка потребуется некрупный брюлик, карата три.

– Боюсь, на такой камушек мошны не хватит, – на всякий случай сказал я.

Вообще-то денег у меня после покупок Лизы не осталось совсем, но Коке-то об этом знать не следует.

– Вава, – сурово заявила маменькина подружка, – ты еще очень молод, поэтому выслушай одну истину: если мужчина решил порадовать женщину сувенирчиком, он не должен экономить. Сквалыга всегда выглядит плохо, так же, как черный бриллиант размером менее трех карат. Если не способен преподнести мало-мальски нормальную вещь, то лучше вообще ничего не покупать, пластмассовая мыльница под елкой не обрадует. Или я не права?

Я принялся усиленно кивать головой, лучше сейчас во всем соглашаться с Кокой, я вовсе не собираюсь заказывать перстней с черными алмазами, поэтому спорить о каратности не стану.

– Вот, – сунула мне Кока картинку, – вроде ничего.

Я глянул на фотографию. Действительно впечатляет. Кольцо с большим камнем непонятной формы в середине. Бриллиант, на мой взгляд, огромный и баснословно дорогой, его окаймляют более мелкие собратья слегка иного тона. Внизу шла подпись «Арабский шейх преподнес это великолепное, скромное изделие одной из своих тещ, когда та уезжала из его дворца к себе домой».

Да уж, кем бы ты ни был, а визит любимой тещи напрягает, видно, шейх обрадовался сверх меры, поняв, что избавляется от дорогой «мамуси», и нацепил ей на артритный пальчик «маленький» сувенирчик.

– Вот за него, милое и незатейливое украшение, Николетта сменит гнев на милость, – сказала Кока, – впрочем, давай пороемся еще в журналах. Где-то была представлена коллекция подарков, которые султан Брунея…

– Может, не надо? – быстро спросил я. – Мне то, эмирское, очень нравится.

– Слишком скромно.

– В самый раз.

– Жалко смотрится. Да, сейчас я понимаю, Николетта лишь обидится, получив такое, решит, что ты плюнул ей в душу. И где же я видела снимки султанских подарков?

Кока принялась переворачивать глянцевые страницы, я сидел как на иголках, понимая, что вырваться от дамы в ближайшие шесть часов так же нереально, как кролику выползти из пасти удава. И тут затрезвонил телефон.

– Слушаю, – довольно сердито рявкнула Кока, – кто там? Ах, душечка! Добрый день! Рада слышать! Иван Павлович? Да вот он, напротив сидит. Сейчас, сейчас.

Прикрыв сухонькой ладошкой микрофон, Кока сунула мне трубку и заговорщицки прошептала:

– Нора, кажется, дико злая, надеюсь, ты не сказал ей, что собираешься заказать Николетте крохотное колечко?

Я обрадовался и громко воскликнул:

– Слушаю.

– Ваня, – строго заявила хозяйка, – отчего твой мобильный талдычит о недоступности абонента?

«Оттого, что я забыл включить его», – чуть было не ответил я, но, вовремя спохватившись, сказал:

– Похоже, он сломался.

– Немедленно купи себе новый.

– Понял.

– Узнал что-нибудь интересное?

– В общем, да.

– Хорошо, уходи от Коки, в ближайшей точке приобрети сотовый и немедля позвони мне.

– Есть, – рявкнул я, положил трубку на стол и сказал: – Увы, Нора велит заняться работой.

Кока закатила глаза.

– Господи! Ей все неймется, затырила на счета немыслимые миллионы и продолжает пахать! Пора уже и успокоиться! Вот она, жадность человеческая, огромная и страшная!