Али-Баба и сорок разбойниц

– Точь-в-точь как белая, ни малейшей разницы, просто цвет другой. Теперь поглядим на юбочку.

Я молча слушал хозяйку, а та вертела в руках плиссированную юбку.

– На очень молодую женщину шито! Или для подростка, на карнавал, что вероятнее всего.

– Почему вы так решили? – заинтересовался я.

– Ну, во-первых, длина. Супер-мини. Такую носят лишь совсем юные особы. А потом, материал дешевый, копеечный, эта вещь выдержит лишь одну стирку.

– Не скажите, – решил я поспорить с Норой, – на днях по телевизору я видел певицу. Сначала я решил, что она в коротких шортах, но потом сообразил: широкий пояс на ее талии – юбка. Между прочим, той певичке к сорока подкатывает!

– Ваня, – оборвала меня Нора, – давай забудем про шоу-бизнес! И обхват талии у юбчонки крошечный. Теперь кофточка.

Я покосился на сигареты. Нора смолит в квартире, причем курит она только «Беломор». Для меня остается загадкой: где хозяйка берет эту отраву? Но я стесняюсь дымить при Элеоноре, всегда выхожу с куревом на балкон.

– Не идиотничай, – вдруг буркнула Нора, – пепельница на столе.

Я встал, вынул из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой… Иногда мне кажется, что Нора телепат, ну каким образом она догадалась о моем желании покурить?

– Ваня! – с возмущением воскликнула хозяйка. – Нет, как ты мог!

– Вы же сами разрешили мне закурить, – быстро ответил я.

– Да не об этом речь! Как ты мог ничего не заметить?!

Я осмотрел белую блузочку.

– Ну, кофта с пуговицами маленького размера.

– Смотри внимательней!

– Больше ничего примечательного в ней нет!

– Нет, ты безглазый!

Я обиделся.

Нора повернула ко мне блузку спинкой.

– А это что?

Я прищурился. Иногда моя хозяйка бывает несправедлива. Ведь она показывала мне переднюю часть, а сама заметила что-то примечательное на спинке.

– Ваня!

– Похоже на пятнышко, – предположил я.

– А ну возьми в руки!

Я взял и увидел крохотную дырочку.

Нора бросила кофту на стол.

– Так, здесь у нее, наверное, были лопатки, чуть ниже левой, пальца на два… Метили в сердце.

Я непонимающе уставился на Нору.

– Никак не сообразишь? – прищурилась она. – Ох, Ваня, говорила тебе сто раз, не пей по утрам тормозную жидкость! Это след от пули. Хозяйку белого наряда пристрелили, отвезли в морг, а одежду бросили, ясно?

Я с недоверием покосился на блузку.

– Вы ошибаетесь, крови совсем нет, рубашка чистая.

Нора поморщилась.

– Это только в сериале «Бандитский Петербург» из убитого человека начинает бить фонтан ярко-алого цвета. В жизни бывает и так, что пуля застряла в теле, а рана оказалась «чистой».

– Но эта одежда выглядит постиранной…

– Нет!!!

– Но…

– Ваня, – нахмурилась Нора, – берешь ноги в руки и едешь назад в морг, находишь бабку по имени Сима и вытряхиваешь из нее все! Далее по плану: осмотр места аварии, визит в институт УПИ. Ясно?

– Более чем, – выдавил я из себя и пошлепал в прихожую.

Здесь меня ждал новый сюрприз. Во-первых, мои сапоги были идеально начищены, пальто отглажено, во-вторых, стоило мне приблизиться к вешалке, как из кухни раздался топот, и грузная Муся прирысила к входной двери. Не успел я вымолвить и слова, как домработница, усадив меня на пуфик, принялась натаскивать на меня обувь.

– Сам обуюсь, – я попытался оказать сопротивление.

Муся подняла огорченное лицо.

– Не угодила вам? Нерасторопная я!

– Нет, нет, все чудесно, просто…

Но повеселевшая Муся не дала мне вымолвить и словечка.

– Накидывайте пальтишечко, – засуетилась она, – ща щеточкой по плечикам пройду. Дайте пуговички застегну, теперь шапочку.

– Я ее не ношу!

– Как же! – всплеснула руками Муся. – Февраль метет! Эдак менингит заработать можно!

– Я езжу в машине, понимаете? Внутри работает печка.

– Так до колес еще дойти надо, – не дрогнула Муся и водрузила на мою макушку жуткую ушанку из норки, подаренную мне на Новый год Аллой Резниковой.

Я рванулся к двери, но был остановлен железной рукой Муси.

– А шарфик?

– Он мне не нужен!

– Нельзя без шарфика, – покачала она головой, – зима стоит, еще перчатки прихватите. Счастливой дороги, будьте аккуратны, храни вас Господь в пути!

Вспотевший в слишком теплой одежде, я был доведен ею до лифта. Когда двери начали закрываться, Муся озабоченно воскликнула:

– Иван Павлович, я вам во все кармашки по чистому носовому платочку пихнула, а то у вас только один был, несвежий уже.