– Через неделю после исчезновения Иры, в декабре.
– А ваша жена…
Семен Юрьевич посинел.
– Моя жена тут вообще ни при чем! Незачем о ней толковать.
– Замечательно, тогда последний вопрос.
– Ну, задавайте его живей, у меня времени нет!
– Мать Ирины умерла?
– Каким местом вы меня в прошлый раз слушали? – взвыл Семен Юрьевич. – Вера скончалась! Ирина пришла ко мне после похорон матери.
– Вспомнила, – хлопнула себя ладонью по лбу Нора, – да, действительно, с моей стороны было глупо забыть ваш обстоятельный рассказ. А Ира показала вам какие-нибудь документы, подтверждающие кончину матери?
– Да, свидетельство о смерти.
– Вы его читали?
– Да что случилось?
– Ничего, – ласково улыбнулась Нора, – а в какой больнице находится Катя?
– Она в Германии!!!
– Это я уже поняла. Если вы назовете город и название медицинского центра, Иван Павлович слетает туда и побеседует с Катей, для нас очень важны ее показания, вероятнее всего, в них ключ к тайне.
Семен Юрьевич замолчал, потом почти спокойно ответил:
– Наизусть я не помню.
– Но дома-то у вас записано?
– Не уверен.
– Ладно, – Нора решила зайти с другого конца. – Дайте мне номер мобильного телефона вашей жены. Она-то точно знает адрес места, где лежит Катя.
– Дурацкая затея! – завопил Семен Юрьевич. – К Катерине никого не пустят! Она после операции! Ясно? Ищите Иру! А не сумеете найти, я вас так ославлю, что больше ни одного клиента у вас не будет!
Он вскочил и бросился к двери. Мы с Норой остались в кабинете.
– Значит, так, Ваня, – подвела итог разговора Нора, – ты должен быстро решить пару проблем, впрочем, кое-какими я займусь сама. Интересно, почему милейший Семен Юрьевич так упорно прячет Катерину? Что она такое знает, а?
– Может, не стоит усложнять ситуацию? – засомневался я. – Вполне вероятно, что отец просто не хочет волновать больную девочку…
– Завтра прямо с утра ты отправишься снова в УПИ и попробуешь очень осторожно, не в лоб, порасспросить эту инспекторшу заочного отделения Регину Львовну, – прервала меня Нора.
– Вряд ли отец, который безуспешно разыскивает пропавшую дочь, станет скрывать свидетеля, способного пролить свет на темную историю, – не успокаивался я.
Нора вытащила из пачки папиросу, помяла ее в пальцах и тихо сказала:
– Что мы знаем о Семене Юрьевиче и Ирине?
– Ну…
– Только то, что он нам сам рассказал, – закончила хозяйка, – а вдруг он слукавил?
– В каком смысле?
– В прямом! Вдруг он разыскивает Ирину вовсе не для того, чтобы со слезами радости на глазах прижать ее к сердцу?
– Зачем же еще отец хочет увидеть пропавшую дочь!
– Чтобы наказать ее!
– Да за что?
– Это – интересный вопрос, – кивнула Нора, – я не знаю, пока не знаю!
Ее взгляд пробежал по комнате и уперся в темноту за окном. Я тоже невольно оглядел кабинет, заметил на столике раскрытый томик Рекса Стаута и улыбнулся:
– Нора, вам следует читать меньше детективов, а то у вас начинается профессиональная болезнь сыщиков.
– Какая? – машинально поинтересовалась хозяйка.
– В каждой мелочи искать преступление века. На самом деле все обстоит очень просто. Ирина вечером собралась на дискотеку, поймала машину, за рулем оказался насильник.
– Ваня, твоя версия не выдерживает никакой критики, – спокойно сказала Нора, – насильник бы просто убил девушку, а ее труп спрятал. Но держать Ирину взаперти несколько месяцев?! И этот нелепый наряд?
– Всякое бывает, – упорствовал я, – потом она могла убежать…
– Ужин подан, – сунула голову в кабинет Муся, – пожалуйте к столу.
Глава 19
Мы с Норой переместились в столовую, и Муся захлопотала вокруг нас. Конечно, я понимал, что прислуга должна быть исполнительной, но всепоглощающее желание Муси угодить способно было довести до обморока.
Вечером я решил принять ванну, но не успел погрузиться в теплую воду, как в дверь принялась колотить Муся:
– Иван Павлович, пустите меня!
– Подожди немного, я скоро выйду.
– Нет, впустите меня сейчас.
– Да зачем?
– А кто же вам спинку потрет? Небось сами не достанете!
Предложение Муси настолько ошеломило меня, что я брякнул:
– Но я голый!
– Ну и что, ясное дело, не в костюме отмокаете!
Шокированный ее предложением, я открыл во всю мощь струю из крана и сделал вид, что не слышу ее истошных воплей.