– Ваня! – напряглась Нора. – Сложим вместе все факты. Пропавшая Аня посещала «Голубое солнце», Катя, судя по неточным пока сведениям, проживает там же, Ира, одетая в легкое платье, выскочила на дорогу вблизи «Голубого солнца», буквально в паре километров от лечебницы стоит дом Андрея Павловича, того мужика, к которому привез тебя Кирилл. Все странности происходили в одном квадрате. У нас пока одни вопросы. Зачем Кирилл наврал нам с три короба?
– Ну Олег же объяснил. Потворов был патологический врун!
– Ладно, почему же он поволок тебя с собой? Ведь знал, что не продавал жену Андрею, а?
Я молчал.
– Каким образом Ира очутилась на шоссе? Раздетая, в странном костюме, с дурацкой шапкой? И как ее наряд попал в дом к Андрею?
– Может, это была не ее одежда…
– А чья? Нет, надо съездить в «Голубое солнце» и разведать ситуацию. Но очень и очень осторожно.
– Надо так надо, – кивнул я, – прямо завтра с утра и отправлюсь.
– И под каким предлогом? – прищурилась Нора.
– Ну… скажу, что у меня дома умственно отсталая сестра, например, – принялся я фантазировать, – допустим, мне предстоит длительная командировка, несчастную не с кем оставить.
– Не годится, – отмела мой «сценарий» Элеонора.
– Почему?
– Тебе расскажут об условиях содержания, покажут комнату, столовую, ну, максимум еще спортзал, и ты должен будешь уйти. Ладно, ступай отдыхать, утро вечера мудренее.
В девять утра в мою дверь заглянула Муся.
– Иван Павлович, вставайте.
– Зачем? – простонал я, зарываясь поглубже носом в уютную подушку.
– Хозяйка велела вам по-быстрому в кабинет идти.
Я попытался вырваться из цепких объятий Морфея. Одно из отрицательных качеств Норы – это способность спать по два часа в сутки, вскакивать после короткого отдыха совершенно бодрой и рьяно приниматься за дело. Впрочем, беда даже не в этом, а в том, что Элеонора считает, будто и окружающим вполне хватает ста двадцати минут дремы для полноценного отдыха. Она искренне недоумевает, видя, как вы зеваете. Элеонора – помесь совы с жаворонком. Ложится поздно, вскакивает рано, может, поэтому она ухитряется все успевать?
Кстати, о жаворонках. Одна из моих бывших любовниц, Люсьенда Кривцова, рассказала мне как-то дивную историю. Люсьенда замужем, имеет пятилетнюю дочь и живет в одной квартире со свекровью. Мать мужа никогда не опускается до открытой войны с невесткой. Она мило улыбается Люсьенде, но не упустит момента сказать ей завуалированную гадость. Однажды утром в воскресенье Люсьенда спросонья услышала диалог.
Свекровь, гремя кастрюлями на кухне, говорила внучке:
– Вот, Машенька, время уже десять, мы с тобой давно встали и кучу дел переделали. Я суп сварила, тебя завтраком накормила, папины рубашки постирала, ни одной чистой у него не было, сейчас гладить начну. А мама у нас спит. Мама любит покемарить, маме надо отдыхать! Мы с тобой уже давно работаем, а мамочка дрыхнет без задних ног! Бабушка готовит, гладит, стирает, а мамочка подушки давит. Пусть отдыхает, мы ее будить не станем. Мамочка должна поваляться, она молодая, ей тяжело работать, а бабушка привыкла трудиться! Знаешь, почему она не встает?
– Нет, – пропищала Маша.
– Потому что она сова, – ядовитым тоном пропела свекровь, – а мы с тобой вскакиваем ни свет ни заря, мы трудолюбивые. Знаешь мы кто? Жа… жа… ну, Машенька, кто мы? Жа… жа…
– …бы, – закончил бесхитростный ребенок, – жабы!
Сами понимаете, что после этого заявления свекровь кинулась пить валокордин, а с Люсьенды слетел весь сон, никогда она так не хохотала, как в то утро.
– Иван Павлович, – капала мне на мозги Муся, – вылазьте, вот вам халатик, тапочки оденьте, теперь ступайте зубки чистить, топ-топ… Ай, молодец, ай, умница! Вот так, правой, левой, правой, левой!
– Ну сколько времени можно умываться! – воскликнула Нора, увидев меня. – Поплескал на лицо водички, и готово. Ты, Иван Павлович, копун! В девять тебя разбудили – в десять явился!
Я промолчал. Ну не говорить же хозяйке о столь неприятной, но необходимой процедуре, как бритье? Я очень доволен своей принадлежностью к мужскому полу и ни под каким видом не хотел бы стать женщиной, но в тот момент, когда скребешь бритвой по щекам, понимаешь, что прекрасному полу жить намного легче.
– Ваня, – сердито воскликнула Нора, – ты опять ушел в себя, немедленно вернись в материальный мир.
Я улыбнулся:
– Никуда я не ушел, вот стою перед вами.