Ангел на метле

– Ты меня плохо знаешь, - вдруг обиделся я.

– Можно подумать! - фыркнула Ленка. - В одной квартире сколько лет живем! Я могу вас по полочкам разложить! Прямо робот, а не человек! Каждое утро одно и то же говорите: «Лена, опять тосты подгорели!»

– Это не я зануда, а ты безрукая хозяйка, сжигаешь хлеб! Перестань подавать на стол черные сухари, и я не буду делать замечания!

– А теперь вас из стороны в сторону шатать начало, - продолжала домработница. - Старость пришла, доставай рейтузы с начесом.

– Лена! Ты не права!

– Это в чем же?

– Я подрался в ресторане, отсюда и синяк!

Домработница заморгала, потом тоненько захихикала:

– Ой, Иван Палыч! Еще скажите - из-за бабы с кем-то сцепились!

– Именно так! - подтвердил я. - Причиной битвы стала эстрадная певица Мамзель!

Ленка хлопнула себя ладонями по бедрам.

– Да ни за какие пряники не поверю! Вашу репутацию уже ничем не исправить, небось впотьмах на книжный шкаф налетели! Ладно, я потопала в аптеку. Мамзель! Вот уж соврал! Даже Марианне такого не придумать.

Ровно в десять вечера я, одетый в чистый пуловер и темно-синие джинсы, звонил в дверь квартиры Солодкиной. Мой безупречный вид портил лишь синяк под глазом. Увы, принесенные Ленкой из аптеки снадобья не помогли, область вокруг глаза пульсировала и отчаянно болела. В принципе, безобразие легко прикрывалось очками с темными стеклами, но как бы вы поступили, увидев поздно вечером на пороге своей квартиры незнакомого мужчину в темных очках?

– Вань, ты что ль? - прохрипело из-за двери.

– Да, - изумленно ответил я, - мне нужна Лика.

– На…! - выругалась хозяйка и распахнула створку.

Меня шатнуло к стене, поразил не вид дамы, хотя она выглядела очень странно. Тощее тело обтягивало подобие рваного пуховика. Из-под некогда красной, а теперь грязно-бурой куртки торчали голые ноги с выпирающими коленями, обутые в валенки с калошами. Нелепый наряд, если учесть, что на улице вовсю бушует весна, грозящая перейти в лето. И потом, зачем даме калоши в квартире? Но меня ошарашил не домашний наряд, а отвратительный запах, донесшийся из апартаментов. Наверное, у Солодкиной засорилась канализация и поэтому сейчас столь нестерпимо воняет.

– Ты хто? - изумилась баба.

– Ваня, - попытался улыбнуться я.

– Да ну? - еще сильней поразилась дама. - Тады заходи! Только раньше ты навроде лысый был!

– Вы меня, очевидно, с кем-то путаете, - стараясь не дышать носом, ответил я.

– Че, я своих мужиков не помню? - демонстрируя частокол редких зубов, не согласилась Лика. - Я не шалава какая-то, а честная девушка. Если с тобой сплю, на другого не зырюсь! Хорош подсмеиваться. Где волосы взял?

Меня охватил ужас. У этой красавицы есть любовник? Не дай господи увидеть парня! Или, может, он слепоглухонемой инвалид с полным поражением обоняния?

– Ну, здорово, - ухмыльнулась нимфа и захлопнула дверь.

– Позовите Лику, - попросил я.

– Ох, хохмач! Это я!

– Мне нужно с вами поговорить.

– А выпить принес? Че ты, Вань? И откуда волосья взял? - бухтела Лика.

– Где нам лучше сесть? - спросил я.

Лика внезапно собрала лоб гармошкой.

– Ты не Ваня!

– Меня зовут Иван Павлович.

– Значит, Ваня?

– Можно и так обращаться, - закивал я, - как вам больше нравится.

– А куда лысина подевалась? - заморгала Лика. - Ванька был совсем как кастрюля!

– Я Ваня, но не тот, а другой.

Солодкина обхватила себя руками за плечи.

– Непонятно говоришь. Ваня, не Ваня! Так не бывает! Если ты не он, то Петя!

– Ладно, - охотно согласился я, - пусть Петр, без разницы.

– Так ты Петька?

– Верно.

– Ах зараза липучая, - зашипела Лика, - сколько разов говорено: не приходь сюда! Кто у меня бутылку спер? Вали в…!

– Спокойно, дорогая, - живо сориентировался я, - мы все перепутали. Давайте сначала. Здравствуйте, Лика, я Слава.

Внезапно из глаз алкоголички потоком хлынули слезы, она вытянула вперед руки и простонала:

– Знала, знала, знала… ты не умер… вернешься… пришел… забери меня с собой…

Мне стало не по себе. Новицкого звали Милослав, очевидно, Лика обращалась к нему уменьшительно: Слава, и сейчас в ее отравленном алкоголем мозгу появилась мысль, что к ней пришел умерший любовник. Я невольно совершил ошибку, нельзя было представляться Славой.

– Супчику тебе налью, - трезвела на глазах Лика, - хотя его нет! Лучше чаю или кофе с пирожками…

Вдруг на лице ее появилось выражение отчаянья.