Ангел на метле

– Как Славка погиб, - деловито говорила тем временем Лика, - я к нему на тот свет захотела. Но на самоубийство не способна. И чего мне оставалось?

– Допиться до смерти, - кивнул я, - вот вы какой метод выбрали.

– Во! Сечешь фишку! Но только мне не катит, - грустно продолжала хозяйка, - с работы меня поперли, да я только рада. Ну, думаю, раз ханка убить не спешит, можно еще СПИД подцепить, или туберкулез, сифилис тоже, если его не лечить, в могилу утянет! Вот и стала мужиков на улице подбирать. Ну не поверишь! Ничего мне не делается! Здоровая как лошадь! Вот уж невезуха!

Я растерянно заморгал, не зная, как реагировать на это заявление.

– И голова работает, - постучала себя пальцем по лбу Лика. - Возвращайся к Антонио и скажи ему: все она помнит, ее убить надо, только быстро и без боли! Отравите меня! Или пристрелите! Вот под электричку совать не надо, как Славку! Его на километр разнесло, Лизка еле опознала! Ну чего, сделаешь? А я тебе квартиру в благодарность оставлю, по завещанию. Все равно больше некому!

– И что ты знаешь? - я решил во что бы то ни стало вытряхнуть из Лики хоть какую-нибудь информацию.

– Проверяешь, - прищурилась пьяница, - успокойся, я знаю все! У Славки от меня тайн не было. Я ему была женой, а не Лизка, хоть штамп у нее в паспорте стоял.

– Мне ведь не поверят, если я вернусь и заявлю: Лика обо всем слышала. Лучше какие-то детали указать, - решил схитрить я.

Неожиданно дама попалась на крючок.

– Лады! - кивнула она. - Ты сам-то в курсе? Про тюрьму слыхивал?

– Нет, - честно ответил я и тут же сообразил, какую оплошность допустил.

Ну разве хитроумный хозяин пошлет с деликатным заданием плохо осведомленного сотрудника? «Шестерке» просто велят пристрелить бабу, а вот вести беседу снарядят того, кто владеет информацией. Сейчас Лика заподозрит меня в обмане! Но у Солодкиной мысли текли в ином направлении.

– Ясно, - скривив уголок рта, ответила она, - правильно. Я бы тоже отправила лоха, чтобы потом порасспросить его и сообразить: правду Лика говорит или туфту гонит! Давай, слушай. Ты ваще понимаешь, что не всех посадить можно?

– Вы имеете в виду преступников? - уточнил я.

– Ага, - кивнула Лика, - некоторые людишки нагрешат, но до суда дело не доходит.

– Знаю, - перебил я ее, - встречаются нечестные сотрудники, как в отделениях милиции, так и в судах, увы, взяточничество процветает в России махровым цветом. Еще Екатерина Вторая пыталась искоренить мздоимцев, но потерпела неудачу. Если просто скосить сорняк, не выкорчевав корни, то довольно скоро он снова взойдет.

– Да ты, блин, поэт! - восхитилась Лика. - Менты не особо виноваты, их люди соблазняют. Зарплата у ребят маленькая, а тут припрет чья-нибудь жена или мамаша и зашепчет: «Отпустите моего, не убийца он! Ну торговал коксом, так это ерунда! Зуб даю, он больше не приблизится к порошку!» И конвертик сует, а в нем тысяч пять, в баксах.

– Можешь не зацикливаться на этой теме, - поторопил я хозяйку, - она мне неинтересна. Любой родственник готов помочь своему близкому!

– Во! - торжествующе воскликнула Лика. - Тут падаль и зарыта. А можешь представить: бывает наоборот!

Я изумился.

– Не понимаю! Как это наоборот? Просят арестовать близких? Позволь тебе не поверить, сомневаюсь, что найдется хоть один подобный человек в России.

Лика засмеялась:

– Наивняк! Их тучи! Жены прибегают с плачем: «Засуньте мужа подальше, всех достал, пьет, дерется, дети его боятся, теща инфаркт заработала». Или матери приходят, над которыми дети измываются. Но бывает и третий вариант, вот на нем бизнес Антонио и держится.

Я притих, а Лика, совершенно бесстрастно, рассказала фантастическую историю.

В начале 90-х годов в России изменилось отношение к криминальным элементам. Если в советские времена у бывшего уголовника практически не было шансов устроиться на приличную работу и взять замуж девушку из хорошей семьи, то после перестройки, в разгар перестрелки, так называемые братки стали желанными женихами, а многие предприятия охотно зачисляли к себе «реальных пацанов» в надежде на то, что их связи в криминальном мире уберегут фирму от сложностей.

Однако, несмотря на полярно изменившееся общественное мнение, существует множество людей, для которых слово «тюрьма» звучит синонимом существительного «позор». Именно они и составляют ядро тех, кто дает взятки судьям и следователям, хочет обелить в глазах общества не столько оступившихся родственников, сколько себя.