– От родителей мне достались. Кооператив. Я сирота, папа с мамой умерли.
Наверное, следовало пожалеть Зою, оставшуюся в столь раннем возрасте без родных, но в душе Любы не было никаких чувств, кроме банальной зависти, не мешавшей, впрочем, их дружбе.
Через некоторое время Люба поняла: рачительные мама и папа оставили дочке не только великолепную квартиру, но и толстую сберкнижку. Зоя не козыряла деньгами, жила как все, но по некоторым признакам Работкина сообразила: Зоечка совсем не нуждается, более того, у нее в холодильнике частенько появлялись совершенно недоступные для простого советского человека изыски типа осетрины, икры и тоненьких батончиков нежно-розовой докторской колбасы из так называемого спеццеха.
– Где берешь вкуснотищу? – не выдержала однажды Люба.
– Коллеги покойных родителей не забывают, – потупилась Зоя, – вот, подбрасывают на сиротство.
– Кем же твои мама с папой работали? – спросила Работкина.
Зоя округлила глаза, потом, перейдя на шепот, пробормотала:
– Сама точно не знаю! В какой-то военной организации, очень большой… ну… ясно?
– Ага, – кивнула Люба, сразу сообразившая, о чем идет речь.
Ну кто еще мог обладать роскошной фатерой в кооперативе и отличным пайком? Ясное дело, сотрудники Комитета госбезопасности, конечно, они все гады, душат народ, но своих в беде не бросают.
Глава 25
Жизнь Любы текла без особых стрессов, случались у нее радости: она выскочила замуж, забеременела. Но потом тут же пришла беда: умерла ее мать, а муж, несмотря на то, что жена ждала ребенка, ушел к другой.
Зоя, узнав о несчастьях подруги, нахмурилась, потом сказала:
– Не плачь, попробую тебе помочь.
– Ну что ты сделаешь! – заломила руки Люба. – На аборт идти поздно, ребенок уже шевелится! Как жить? На что? Мама в могиле, денег нет, соседи по коммуналке сволочи, уже сейчас орут: «Коляску на балкон ставить нельзя, он общий, веревку для белья в своей комнате натягивай, в ванной не разрешим пеленки сушить!»
– Из любого положения можно найти выход, – не сдалась Зоя.
И тут Люба разрыдалась, сквозь слезы она выкрикивала:
– Хорошо тебе, под крылом живешь! А я? Одна-одинешенька!
– Лучше уж совсем одной, чем с моими «крыльями», – неожиданно горько воскликнула Зоя.
Слова подруги были настолько странными, что Люба прекратила рыдать, а Зоя обняла ее и предложила:
– Поживи пока у меня, все устаканится.
Через месяц проблемы разрешились самым удивительнейшим образом.
Люба получила отдельную квартиру, правда, на первом этаже, буквально рядом со входом в магазин, но тот, кто в советские времена мечтал о личной жилплощади, сейчас оценит произошедшее по достоинству. А еще Любочку приняли на работу в замечательное тихое учреждение с нормальным окладом. Не обратили внимания на то, что новая сотрудница беременная. Наоборот, начальник отдела кадров был ласков с Работкиной необычайно.
– У нас созданы все условия для молодых мамочек, – пропел мужчина, – имеем ясли-сад с летней дачей, приплачиваем денег к зарплате за малыша. В общем, улучшайте демографическую ситуацию в стране, хорошее дело.
Жизнь Любаши заиграла радужными красками, и устроила сей праздник подруга Зоя.
Когда Работкина попыталась ее поблагодарить, Зоя пожала плечами:
– За что?
– Ой, я же понимаю, как трудно…
– Нормально, забудь, – перебила Зоя, – ничего особенного я не сделала, просто попросила одного знакомого. Ты же моя единственная, лучшая подруга. Хватит говорить на эту тему, живи счастливо.
Потом очень скоро удача пришла и к Зое, она вышла замуж за однокурсника Андрея Вяземского и родила мальчика.
Люба одной из первых увидела новорожденного и воскликнула:
– Ой, какой крупный! Он же сильно недоношенным родился!
Зоя улыбнулась:
– Верно, не повезло мне, столько в больнице времени провела, а не сумела доносить, Игорька потом до нормального веса доводили, в специальном боксе. Видела бы ты его сразу после появления на свет! Просто мышонок!
Люба сначала поверила Зое, но потом ей, тоже юной маме, бросились в глаза некоторые, мягко говоря, странности.
В три месяца Игорь хорошо сидел, в шесть попробовал ходить! Супруг Зои, Андрей, молодой парень, не удивлялся, у него не было опытной мамы, которая бы принялась «дуть» сынку в уши:
– Не может младенец девяноста дней отроду усаживаться в кроватке, хорошо бы ему на этом сроке голову научиться держать!