Крестики-нолики

– Так, сынок, ни от чего не излечишься, правда?

Эту философскую истину изрекла сморщенная старуха с ввалившимися щеками. Ребус увидел, как шевелится в черном провале ее рта язык.

– Ага, – ответил он, расплачиваясь с барменом, который поблагодарил его, продемонстрировав позеленевшие вставные зубы. Ребус слышал телевизор, звяканье кассового аппарата, громкие разговоры стариков, однако за этой слитной какофонией различил еще один звук, тихий, но более явственный для него, чем все прочие.

Это был крик Гордона Рива.

Выпустите меня. Выпустите меня

Однако на сей раз Ребус не почувствовал головокружения, не впал в панику и не удрал. Он без страха вслушивался в этот звук, не прерывая его, стараясь понять и запомнить его скрытый смысл. Никогда больше он не будет пытаться отделаться от этого воспоминания.

– Выпивка никогда ни от чего не лечит, сынок, – продолжала престарелая пророчица. – Посмотри на меня. Во время оно я была хоть куда, но, как помер муж, стала спиваться. Чуешь, к чему я клоню, сынок? Выпивка была для меня тогда большим утешением – так я думала. Но это сплошной обман. Выпивка тебя дурачит. Сидишь день-деньской и ничего не делаешь, только пьешь. А жизнь-то проходит.

Она была права. Как он мог потратить столько времени на пьянство и споры с самим собой, когда жизнь его дочери висит на волоске? Должно быть, он спятил, опять начал утрачивать связь с реальностью.

А за реальность надо цепляться во что бы то ни стало. Он мог бы еще раз помолиться, но молитвы, кажется, лишь отдаляют от него страшные факты, а он сейчас ищет именно факты, отнюдь не иллюзии. Он ищет подтверждение того факта, что из тщательно запертого чулана с его страшными снами незаметно выполз в этот мир зловещий безумец и похитил у него дочь. Похоже на волшебную сказку? Тем лучше: развязка непременно будет счастливой.

– Вы правы, моя милая, – сказал он старухе. Потом, уже собравшись уходить, показал на ее пустой стакан: – Хотите еще выпить?

Она устремила на него взгляд слезящихся глаз, потом прошамкала нечто пародийно-угодливое.

– Еще одну порцию того, что пьет дама, – велел Ребус зеленозубому бармену и протянул ему деньги. – А сдачу отдайте ей.

И вышел на улицу.

– Надо поговорить. Думаю, вы не против.

Прямо у входа в паб на весьма театральный, по мнению Ребуса, манер закуривал сигарету Стивенс. В ярком свете уличных фонарей кожа его казалась желтоватой и такой тонкой, что сквозь нее отчетливо проступали контуры черепа.

– Разговор может оказаться взаимно полезным.- Репортер положил зажигалку в карман. Его светлые волосы свисали сальными прядями.

Он явно уже больше суток не брился. Промерзший, голодный, в душе он сгорал от нетерпения.

– Ну и работенку вы мне задали, мистер Ребус, долго я за вами гонялся. Можно называть вас Джон?

– Слушайте, Стивенс, вы прекрасно обо всем осведомлены. У меня и без вас забот хватает.

Ребус хотел было пройти мимо репортера, но Стивенс схватил его за руку.

– Нет, – сказал он, – я плохо осведомлен, по крайней мере окончательный расклад мне не известен. Такое впечатление, будто мне не дали досмотреть игру до конца.

– Что вы имеете в виду?

– Вы точно знаете, кто стоит за этим делом, не правда ли? Разумеется, знаете, как и ваше начальство. Или им ничего не известно? Вы выложили им всю правду, Джон, и ничего, кроме правды? Вы рассказали им про Майкла?

– Про Майкла?

– Да будет вам! – Стивенс топтался на месте, поглядывая на стоявшие вокруг высокие жилые дома и на предзакатное небо за ними. Он прямо дрожал от возбуждения, как-то нелепо хихикая. Ребус вспомнил, что так же странно репортер дрожал на вечеринке.

– Так где вы предпочитаете поговорить? – спросил наконец репортер. – Может, в баре? Или вы боитесь, как бы я кое-кого там не встретил?

– Вы совсем спятили, Стивенс! Я серьезно. Отправляйтесь домой, вздремните, поешьте, примите ванну, только отвяжитесь от меня, черт возьми! Идет?

– А если нет, что вы сделаете? Попросите того громилу, приятеля вашего братца, слегка намять мне бока? Слушайте, Ребус, игра проиграна. Я знаю правду. Но, к сожалению, не всю. С вашей стороны было бы благоразумнее иметь в моем лице друга, а не врага. Прошу вас, не надо меня дурачить. Надеюсь, вы достаточно умны, чтобы этого не делать. Мы должны держаться вместе. Не покидайте меня.