– С ума сойти, – плаксиво протянула маменька, – ты связался с уличной проституткой и решил всех об этом оповестить. Иметь дело с девкой, которая бегает по проспекту с шаурмой в руке! Вава! Мне плохо! Воды!
Я медленно досчитал до десяти и улыбнулся.
– Николетта, успокойся.
– Позор! Явиться в простых штанах на свадьбу! Это плевок в сторону Зизи и Зузу.
– Но я с ними незнаком.
– Все равно! Сейчас увидишься, поздравишь! Кстати, где подарок?
– В прихожей, – соврал я.
– Твой вид – оскорбление для Коки! Она столько сил вложила в организацию праздника! Гирлянды, стол, торт…
На секунду меня охватило запоздалое удивление. Кто такие Зизи и Зузу, если Кока решила устроить свадьбу в своей квартире? Обычно маменькины приятельницы пляшут в пафосных ресторанах, а тут келейное торжество, фуршет без посадочных мест. Наверное, ни разу не виденные мною Зизи и Зузу – дальние и очень бедные родственники Коки!
– …а тут ты, в брюках, – мухой зудела Николетта.
– Вон там, у торшера, стоит некий субъект, – перебил я маменьку, – он тоже в самом затрапезном пиджачке, похоже, рваном.
Николетта прищурилась, затем больно ущипнула меня.
– Идиот! Это Жорж! Папа Зузу.
– И что? Ему простили лохмотья, а мне необходим смокинг? – проявил я подростковую строптивость.
– У Жоржа миллионы, – с придыханием воскликнула маменька, – он в списке «Форбс» и может себе позволить прийти на свадьбу в шортах и гавайской рубашке!
– На мой взгляд, папеньке невесты положен как минимум фрак, – уперся я.
– Зузу – мальчик, – подпрыгнула Николетта.
– Извини, не знал, но половая принадлежность брачующегося не влияет на одежду его родителя.
– Вава! Ты несносен! Отвратителен! Надеюсь, эта Саша сюда не заявится!
– Кто? – напрягся я.
– Саша!
– Который?
– Вава! – пошатнулась Николетта. – О боги! Теперь мне многое понятно!
– Что? – Я окончательно потерял способность ориентироваться в беседе.
Удивительно, каким образом Николетте удается за пять минут общения сделать из вполне нормального собеседника полувменяемое существо.
– Вот почему ты не женишься! Это все он!
– Кто? – тупо повторил я.
– Саша, – взвизгнула маменька, – сам сказал! Идет по шоссе в гости пешком, несет в подарок Зизи и Зузу сушки, а ты не хочешь ни пить, ни есть, пока твой… о боже… САША не явится к Коке! Вава! Милый! Умоляю! Только не обнимай его при всех! Мне не вынести позора! Вольдемар! Вольдемар!
– Я здесь, – вынырнул из толпы гостей отчим, – о, Ваня, привет. Шикарный пуловер, тебе идет голубой цвет.
– Голубой цвет, – взвизгнула Николетта, – как же я сразу не оценила шутку! Вольдемар! Вава в брюках и ГОЛУБОМ свитере! А Саша идет по шоссе с сушками, он скоро доберется сюда и упадет на мою голову! Пьяница и… нет, я не выговорю ужасные слова! Пьяница и… Беда! Горе! Несчастье! Ужас! Трагедия! Непоправимо!
– Дорогая, что случилось? – забеспокоился отчим.
Николетта вынула из сумочки крохотный платочек и прошептала:
– Жизнь заканчивается трагично!
– Вава, объясни, в чем дело, – потребовал Владимир Иванович.
Я кашлянул и развел руками. Что сказать мужу маменьки? Нет слов, дабы описать этот маразм.
– Вы спорите? – прочирикал сбоку сладкий голосок.
На лице маменьки моментально расцвела самая счастливая улыбка.
– Ах, Люка, – защебетала она, – ты права! Никак не можем договориться, как Ваве назвать его новую книгу! То ли «Шел Саша по шоссе», то ли «Голубой свитер».
– Новая книга, – ехидно прищурилась Люка, – а что, у Вавы имеется старая? Я пропустила презентацию его первого романа? Вава, гадкий, не позвал! Подари тогда мне так! Ну, я жду!
Большие темно-карие глаза Люки, в которых сверкало откровенное издевательство, уставились на меня. Владимир Иванович счел за благо тихо раствориться в толпе гостей, Николетта покраснела от злости, а я, собрав в кулак все светское воспитание, закивал:
– Непременно пришлю с шофером дня через три. Тираж уже распродан, но остались авторские экземпляры.
– Да? – с разочарованием спросила Люка. – Жду! И не забудь приложить приглашение на презентацию новой повестушки!
Я закивал, Николетта посерела, а Люка вдруг замахала руками и заорала:
– Катя, Катя, сюда!
От стола, где теснились блюда с канапе, к нам направилась стройная блондинка в вызывающе обтягивающем красном платье.
– Люка, – воскликнула она, – милая!