– Мы взорвались.
– В каком смысле? – оторопел Кузьминский. – Прогорели? Агентство не дает прибыли?
– В прямом, – выкрикнула Маргарита. – Павел, налей мне коньяку!
– Тебе не следует много пить, – подала голос Анна, – не советую.
– Кажется, я не просила совета, – отчеканила Марго, – разреши напомнить, что в этом доме официальной хозяйкой являюсь я, хотя тебе и очень хочется занять мое место.
Анна вспыхнула.
– Очень интересная позиция, – не сдалась она, – живешь бог знаешь с кем, а потом сваливаешься на голову и вспоминаешь, что на бумаге являешься женой Сергея.
– Не смей делать замечаний моей маме, – заорала Белла.
– А ты не одергивай мою маму, – подскочила Клара.
– Дура!
– Идиотка!
Сжав кулаки, девицы уставились друг на друга. Не обращая на них никакого внимания, Маргарита взяла пузатый фужер с коньяком, залпом осушила его и констатировала:
– Гадость. Отчего ты, Серж, экономишь на спиртном?
Анна, красная то ли от жары, стоявшей в комнате, то ли от гнева, рвала на мелкие части бумажную салфетку. Валерий абсолютно спокойно подбирал хлебом подливку с тарелки.
Интересно, у них каждая трапеза заканчивается скандалом и как поступит сейчас Кузьминский?
– Так кто кого подорвал? – спросил Сергей Петрович.
– Надо мной квартиру занимал некий Воробьев, – слегка заплетающимся языком начала рассказ Маргарита, – нормальный, тихий дядечка, без закидонов. Никаких проблем не было. Так понесло его в загранку работать, кажется, в Америку подался, а может, в Германию, жилплощадь сдал каким-то идиотам. Ну и сегодня днем под входную дверь этим то ли бандитам, то ли не знаю кому подложили бомбу. Хорошо, мы с Пашей в театре были. Почти весь стояк вылетел.
– Ну, пожалуй, не весь, – пробасил Павел, – всего четыре квартиры.
– И наша в том числе, – вздохнула Рита. – Вот, остались голые!
Я посмотрел на пудовые серьги с бриллиантами, оттягивающие уши несчастной бездомной, на несколько колечек с крупными изумрудами и быстро прикинул в уме их стоимость. Пожалуй, на новую квартиру ей хватит.
– Ужасно, – воскликнул Сергей Петрович. – Лариса, немедленно приготовь две спальни. Риточка, садись к столу. Представляю, что ты пережила!
– Мы вполне можем обойтись с Пашей одной комнатой, – заявила та, вставая из кресла.
Сергей Петрович нахмурился.
– Ни стыда ни совести, – прошипела Анна, – это при живом-то муже.
Кузьминский перевел тяжелый взгляд на нее и холодным тоном велел:
– Ешь рыбу.
– Но у меня мясо, – вякнула Анна.
– Значит, жуй телятину, – отбрил Сергей Петрович, – и не лезь куда не просят.
– Вот, – Анна вскочила на ноги, – вот так всегда! Я стараюсь, веду дом, а стоит этой появиться, и ты меня унижаешь. За что? За что?!
Продолжая монотонно повторять вопрос, она вылетела из-за стола и, всхлипывая, убежала в коридор. За ней с воплем: «Мама!» – понеслась Клара. Валерий спокойно пил чай, а Белла, довольно ухмыляясь, жевала пятую по счету плюшку.
– Я не знала, – скривилась Маргарита, – что ваши отношения с Анной зашли так далеко – она, оказывается, позволяет себе закатывать истерики!
Понимая, что сейчас скандал наберет новые обороты, я встал и тихо сказал:
– Наверное, мне следует пойти заняться деньгами.
– Ступай, Ваня, – кивнул хозяин, – велю подать тебе чай в мой кабинет.
Глава 5
Около полуночи Сергей Петрович зашел в мою комнату и устало сказал:
– Ваня, я иду спать, занимай наблюдательную позицию.
– Где? – спросил я. – Мне залезть в шкаф?
Кузьминский покачал головой:
– Нет, этого не потребуется, смотри.
С этими словами он подошел к двери и поманил меня пальцем. Я прошел в его кабинет.
– Вот здесь, – сообщил хозяин, – за занавеской, есть небольшая ниша, там стоит кресло, устраивайся поудобней и жди. Единственное – тебе придется поскучать. Книгу почитать ты не сможешь, лампу зажигать нельзя.
– Но как же я разгляжу вора?
– Я всегда оставляю в кабинете гореть торшер, – спокойно объяснил Кузьминский.
– Мне схватить грабителя за руку? Поднять шум?
– Нет, – ответил Сергей Петрович, – просто понаблюдай за процессом, а потом расскажи мне. Ну, смотри не засни!
Широко улыбнувшись, он ушел. Я сел в кресло и попытался развлечь себя составлением стихов. Обычно рифмы легко приходят мне в голову, но сегодня не тот день. Любовь-кровь-морковь. Вишня-черешня. Чашка-пташка. Поняв, что муза улетела далеко прочь, я сосредоточился на мыслях о своей любовнице Жанне.