13 несчастий Геракла

Но сейчас все навыки стремительно покинули меня. Я отступил назад, споткнулся о ковер и чуть не упал.

– Что с ней? – абсолютно спокойным голосом поинтересовался Кузьминский.

– У Анны в шее ножницы, – пробормотал я и поднял глаза на портрет Глафиры.

И едва сдержал крик. На картине сияло пятно, отчего-то синее. Сергей Петрович сделал шаг вперед, покачнулся, вытянул одну руку, вторую приложил к затылку и медленно сделал второй шаг. Я стоял, окаменев, словно жена Лота, молча наблюдая за происходящим и не имея никакой возможности пошевелиться. Ноги стали словно каменные, тело налилось свинцом.

Кузьминский, шатаясь, прошел по кабинету пару метров, потом, коротко всхлипнув, широко открыл глаза и осторожно, словно нехотя, сполз на ковер. Меня отпустил столбняк, и я кинулся к Сергею Петровичу. Он лежал на спине, изо рта стекала струйка слюны. Я совсем растерялся – не знал, что делать, но тут неожиданно из холла донесся веселый голос Беллы:

– А почему у нас окно в гостиной разбито? Эй, папа, ты где? Мы приехали!

Я выбежал в коридор, плотно закрыл дверь и схватил телефон. Сначала следует позвонить в «Скорую». Анне уже не помочь, а Сергей Петрович еще жив и нуждается в помощи.

Проводить ночь без сна стало моим хобби. Сначала в дом приехал доктор. Предварительный диагноз не утешал – инсульт. Кузьминского со всеми предосторожностями поместили на носилки и увезли. Затем явилась милиция. Белле и Кларе врач вкатил по успокоительному уколу, и одурманенные девочки крепко спали в мансарде на огромной кровати Беллочки. Я же, наглотавшись валокордина, тупо отвечал на вопросы Макса, радуясь, что рядом ближайший друг, а не посторонний мент.

– Значит, дом был закрыт? – вопрошал Воронов.

– Да.

– Все двери? На ключ?

– Да. Поэтому Кузьминский разбил стекло.

– Зачем? Разве он не мог отпереть замок снаружи?

– Мог, – бормотал я, – конечно, мог.

– И почему разбил окно?

– Анна закрылась изнутри на крючки.

Макс взъерошил и без того лохматые волосы.

– Когда вы вошли, в доме никого не было?

– Не знаю, я сразу отправился к себе в спальню, но думаю, что нет.

– Почему? Вдруг убийца прятался в комнатах или кладовках? Тут же до черта укромных уголков.

Внезапно ко мне вернулась способность мыслить логически.

– Понимаешь, участок Сергея Петровича обнесен кирпичным забором, по верху которого натянута колючая проволока. Через нее пропущен ток.

Макс поднял брови.

– Вот оно как!

– А через равные промежутки по периметру забора встроены видеокамеры, транслирующие изображение на пульт охраны. Охранники великолепно знают всех живущих в поселке, посторонних они ни за что не пропустят.

– Слышь, Максим, – сунулся в столовую незнакомый мне мужик, – глянь, записка!

Приятель молча уставился на смятый клочок бумаги.

– Ну-ну, – пробормотал он наконец.

– Что там, – занервничал я, – что?

– «Я приняла это решение сама», – озвучил текст Воронов, – и подпись: «Анна».

– Самоубийство, – выдохнул я, – так я и думал.

– Да? – скривился Макс. – Позволь узнать ход твоих мыслей.

– Даже если предположить, что ее убили, – ответил я, – хотя, честно говоря, я не понимаю мотива. Анна была бедной…

– Живя в таком доме? – ухмыльнулся Макс. – Нищенка в бриллиантовом ожерелье!

– Именно так! Анна была у Кузьминского в приживалках, личных средств она не имела, никакого корыстного расчета у убийцы быть не могло.

– Любовник? – отрывисто поинтересовался Макс. – Иногда бабы надоедают мужикам, и те принимают экстремальные решения.

– Не знаю, – растерялся я, – она не походила на женщину, менявшую мужчин. Казалась влюбленной в своего мужа, постоянно говорила о его гениальности… Но даже если и предположить, что у Анны имелся еще один мужик, то каким образом он отсюда удрал? Нет, она покончила с собой. Заперла двери, опустила крючки, и все!

– Зачем нарисовала пятно на портрете? Почему синее?

– Думаю, это не она.

– А кто?

– Понятия не имею, – в сердцах воскликнул я, – тот, кто бродил по дому в платье Глафиры. И правда – отчего оно синее?

– Просто натуральная чертовщина, – протянул Макс.

Глава 21

Разрешите мне не описывать здесь свой визит к паспортистке! Ей-богу, после треволнений вчерашнего дня и полубессонной ночи у меня просто нет на это сил. Сжимая в руке справку, добытую ценой почти нечеловеческих усилий, я порулил к Норе.