13 несчастий Геракла

– Вона, – фыркнула Нюша, – это у ей герметик, а в лапе мастерок! Ну сам посуди, за каким фигом ей резиновые перчатки для сливок?

По моей спине потек пот. Лика завизжала и кинулась к Антону. Двоюродный брат рухнул в кресло. Я машинально подошел к креманке, которая предназначалась Николетте. Из нее торчала белая масса, похожая на снег. Я попытался нажать на массу. Куда там, она была совершенно каменной!

– Ваня, – простонала Лика, – мы убили их!

– Спокойствие, только спокойствие, – пробормотал я и схватил телефон.

– «Скорая», двадцать пятая, слушаю.

– Что делать, если человек засунул в рот герметик?

– Что? – не поняла диспетчер.

Я как мог попытался объяснить ситуацию. Лика тряслась около меня. Николетта лежала на диване, Антон стек в кресло.

– Сейчас приедет медицина, – пообещал я, – и расцепит вам зубы.

В ответ – тишина. Следующие полчаса мы провели молча, изредка Антон подскакивал на подушке, а потом опять обваливался вниз. Нюша бубнила на кухне:

– Во! Удумали! Отвердитель жевать! Ясное дело – зубы сцепит!

Наконец явился доктор. Чтобы въехать в ситуацию, ему понадобилось энное время?

– Герметик? Зачем они его жевали? – недоумевал «гиппократ».

– С клубникой, вместо сливок, – пояснил я.

– Во, блин, – запричитал врач, – совсем люди того!

– Перепутали случайно баллончики! – тихо сказал я. – С каждым может произойти.

– Да где они его взяли!

– В холодильнике.

– Кто же бытовую химию в нем держит!

Я приободрился. Правильный вопрос! Стой баллончик в шкафчике, в туалете, я ни за что бы не принял его за дозатор со сливками!

Нюша, услыхав возмущение врача, притопала в гостиную и заявила:

– И чаво? На ем написано: хранить в прохладе!

– Но ведь не с продуктами, – справедливо возмутился я, – кто же на полки к сыру и колбасе такое сует. В крайнем случае вынеси на балкон.

– Ну ты даешь! – вытаращилась Нюша. – Июнь стоит, жарища! Для сохранности я его в холод сунула, дорогая вещь, двести рубликов отстегнула. Кто ж знал, что вы ее жрать станете!

– Откройте рот, – велел доктор Николетте.

Маменька покачала головой.

– Губы поднимите, – вздохнул врач.

Глава 25

Я отвернулся к окну. Да уж! Положение хуже губернаторского. Вдруг за спиной раздался странный, шамкающий звук:

– Вава! Ушашно! Кошмар! Бешобрашие!

Я обернулся и отступил к стене.

Николетта, размахивая руками, надвигалась на меня.

– Ты нарошно, шпешиально! Нашшло!

– Вы расцепили ей зубы! – обрадовался я. – Но почему она шепелявит?

Врач протянул руку, я уставился на его ладонь, не очень понимая, что за предмет находится передо мной.

– У этой женщины съемные протезы, – пояснил врач, – я их просто вытащил. А вот с молодым человеком труднее будет… Может, в НИИ стоматологии его отвезти? Дайте-ка баллончик! Прочитаю состав.

Я находился в полном ступоре. Надо же, у Николетты протезы! Мне такое и в голову не приходило. Впрочем, маменька, постоянно жалуясь на здоровье, ни разу не упомянула о зубной боли, мог бы и раньше догадаться!

– Ясно! – воскликнул доктор. – Ну-ка, несите кипяток!

Я погалопировал на кухню за чайником. Не прошло и получаса, как Антон сумел проговорить:

– Ты нарочно! Всегда ненавидел меня!

Сами понимаете, что любые оправдания в подобной ситуации бессмысленны.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – обрадованно воскликнул доктор, тряся Антона за плечо, – завтра отправляйтесь к стоматологу, вам лазером все остатки счистят. Если опять почувствуете, что зубы склеивает, мигом горячей водой рот прополоскайте. Вот тут написано, видите: «Можно легко удалить с помощью кипятка».

– Ваня, – простонала, стараясь не артикулировать, Николетта, – принеси нам шай!

– Что? – не понял я.

Маменька посерела.

– Шай ш шахаром. Шиво, шкорей!

– Ни в коем случае! – ожил Антон. – Он принесет нам либо отбеливатель, либо шампунь, либо средство для чистки унитазов. Посмотрит на коробочку, увидит нарисованный лимон и решит, что очень даже вкусно!

– Но… – забормотал я.

– Сам-то не ел, – накинулся на меня Антон, – шутник! Все детство мне соль в кефир сыпал.

– Но…

– Ты нарошно, – шипела Николетта, – я так и шнала!

– Послушайте…

Но маменька и Антон не дали мне вымолвить и слова.

Доктор, старательно сдерживая смех, писал что-то на листе бумаги. Я ретировался в прихожую.