Точка кипения

– Не знаю, что и думать.

– Не думаете, но подозреваете?

– Если это стечение обстоятельств, то очень уж для вас удачное – почему вы оказались в «Ренессансе», а не у меня в конторе?

– Выглядит подозрительно, правда?

Я промолчал.

– Дейв, когда вы сообщили мне о том, что Олли мертв, мне, конечно, следовало сделать вид, что я в шоке, и удариться в истерику. Дело в том, что меня давно уже ничем не проймешь. Когда нормальные дети радовались рождественским подаркам под елками, за мной гонялась немецкая полиция. Когда девочки из хороших семей примеряли платья к выпускному вечеру, я сбегала из приютов. К пятнадцати годам я знала, что значит сидеть за решеткой, быть битой и униженной. Еще в детстве я поняла, что неприятности происходят, когда выдаешь свои чувства.

– Марти, не мне вас судить. Я в любом случае помогу вам добраться до Лондона.

– Но вам приятно думать, что я виновна, ведь так? Неужели с такими мыслями вам будет проще уснуть в стальных объятиях вашей бездушной телки?

– Вам не следует так выражаться.

– Поехали со мной, Дейв.

– Не могу.

– Стареете?

– А вам бы понравилось, если бы я, как глупый юнец, бросился вслед за красивой женщиной, поманившей меня пальчиком?

Она засмеялась, к счастью, не в полную силу, но таксист тем не менее стал рассматривать нас в зеркале.

– Спасибо хотя бы за то, что назвали меня красивой.

– Можно подумать, это для вас новость.

– Знаете, Дейв, вы мне нравитесь. Мы бы с вами поладили. Ну, хорошо, я признаюсь вам, я действительно хотела избавиться от Олли. Он висел у меня хвосте. Но о том, что его собираются прикончить, я действительно не подозревала. Клянусь, я ни при чем. Не представляю, кто конкретно стоит за этим убийством, но сам факт меня не удивляет. Лу многим досаждал.

– Итак, вы ничего не знаете.

– Я знаю только, что хочу покончить с Чарли Карлайлом и помочь моему упрямому отцу.

После недолгого раздумья я решил, что в конце концов не важно, верю я ей или нет. Пусть полиция разбирается с убийством Олли, а я помогу Марти.

– У вас есть новости по делу отца? – спросила она как бы невзначай.

– Есть. Он обращался за помощью в Комиссию по пересмотру уголовных дел?

– Конечно. Там сказали, что суд вынес правильный приговор. К тому же и новых улик не нашлось.

Я протянул ей письмо Деверо-Олмонда.

– Негодяй высшей пробы. Он ничем не помог вашему отцу. Дилетант. Он и себя не смог бы защитить, случись что…

– Вы с ним виделись?

– Сегодня утром. Он готов взять свои слова обратно, и вам придется с этим смириться.

– Здорово. Деверо-Олмонд – единственный, кто вообще проявил хоть какую-то готовность помочь нам с отцом, а теперь и он нос воротит.

– Он никогда не смог бы грамотно защищать вашего отца. Когда я поинтересовался, сколько дел об убийстве у него на счету, он лопнул как мыльный пузырь. Не понимаю, почему ваш отец остановил на нем свой выбор.

– Не понимаете?

– Как только я собрался выяснить, почему Винс Кинг взял себе в защитники этого осла, вход в мою контору перекрыли телом Олли…

– А мое пьяное тело тоже нарушило ваши планы? Хватит, Дейв. Оставим Деверо-Олмонда в покое.

Покопавшись в сумке, она вытащила клочок бумаги и записала на нем номер телефона.

– Вот. По этому номеру вы сможете найти меня в ближайшие два дня, если, конечно, решите покончить с госпожой Жанин Фригидность.

Я не стал отвечать на грубость. Взял клочок и вложил в свой бумажник.

Такси остановилось у железнодорожной станции в Стокпорте. На ступеньках у входа стояла Жанин. Рядом резвились Ллойд и Дженни. Увидев нас, она помахала рукой, состроила улыбочку и не стала задавать вопросов, ответы на которые я приготовил заранее, сидя в такси.

– Вот. Я подожду в машине, – отрывисто проговорила она, вкладывая мне в ладони целлофановый пакет с деньгами, подхватила детей, потянувшихся было ко мне, и потащила их к своей «фиесте».

– Похоже, мадам потребует детального объяснения, – сказала Марти, собираясь расхохотаться, но я грозно посмотрел на нее, и она закрыла рот.

Пересчитав деньги в пачке, я вручил ей две тысячи двадцатифунтовыми банкнотами. В руках у меня осталось только сто фунтов.

– Надеюсь, вы не будете бедствовать, – сказала она.

– Не буду, – буркнул я.

– В таком случае давайте все, что есть. Верну, как только смогу, – улыбнулась она, протягивая руку за оставшимися бумажками. – Если вы мне не позвоните, я сама свяжусь с вами, чтобы сообщить адрес.