Кольцо викинга

Спустя час Егор достал из расселины собак, сани и рюкзак с остатками провизии. Ружье от удара о лед пришло в полную негодность, пистолет Егор не смог отыскать. Мечи, единственное оставшееся у него оружие, Волчок привязал к саням.

Усевшись в сани, Егор перекрестился и крикнул собакам:

— Гой-го!

Сани заскользили по снежной глади.

Егор правил собаками спокойно и уверенно, надеясь на то, что теперь ему хватит сил, чтобы добраться до полярной станции «Север-3» и сделать то, что мог сделать только он.

Глава 10

«Север-3»

1

Снаружи полярная станция выглядела невзрачно — заурядная россыпь темных вагончиков, наполовину погребенных под снегом. В центре этой россыпи находилось главное здание, чуть выше остальных, с круглой крышей, похожей на купол.

На крыше ближайшего вагончика была закреплена большая тарелка-антенна. Станция была слабо освещена желтоватым светом, исходившим из-под круглой крыши главного здания.

Спрыгнув на снег, Волчок привязал сани к стойке метеорологической будки и надел на собак глухие намордники, приготовленные заранее, чтобы ездовые хаски не заскучали по человеку и не подняли шум.

Мечи-фламберги он оставил на санях, рассчитывая найти на станции оружие посерьезней. Затем пробрался к двери станции и осторожно потянул ее на себя. Как и рассчитывал Егор, дверь оказалась незапертой. От кого запираться в этой снежной пустыне?

Егор чувствовал себя совершенно измотанным. Мышцы ног ныли от усталости, пальцы рук были обморожены и плохо его слушались.

Однако едва Волчок переступил порог станции, как силы вернулись к нему. Боль ушла из тела, движения стали ловкими, поступь — бесшумной. Егор почувствовал себя хищным, голодным зверем, проникшим в амбар с домашним скотом и втягивающим ноздрями воздух, чтобы узнать, где находятся сторожевые овчарки.

Полумрак широкого коридора был тускло подсвечен лампами дежурного освещения. Егор продвигался медленно, то и дело поднимая голову и втягивая ноздрями теплый воздух станции. Звериное чутье Егора помогало ему вычленять из воздуха сотни разных запахов. Один из них был очень знаком Егору, это был запах «Каберне» и вишневого табака, и Егор шел по коридору, следуя этому запаху.

Пару раз Егор сворачивал, один раз едва не попался на глаза двум охранникам, которые внезапно вывернули из-за угла, и был вынужден спрятаться в нишу с распределительным электрическим щитком. Дождавшись, пока охранники пройдут мимо, Егор бесшумной тенью выскользнул из ниши и продолжил путь. Наконец он остановился возле одной из дверей и осторожно приоткрыл ее.

Профессор Терехов сидел за столом с дымящейся трубкой во рту и что-то записывал в тетрадь. На столе перед ним стояла початая бутылка крымского «Каберне» и хрустальный фужер. Услышав скрип двери, Терехов, не оборачиваясь, резко выпрямился, помедлил немного, а потом вынул изо рта трубку и спросил сварливым голосом:

— Почему так долго?

Егор не удержался от улыбки:

— Если я скажу, что на улице пробки, вы поверите?

— В Москве пробки давно перестали быть оправданием. — Профессор встал с кресла и повернулся к Егору. — Рад тебя видеть, малыш!

Волчок закрыл дверь на защелку, подошел к профессору, и они обнялись. Усадив гостя на диван, Терехов посмотрел на пятна крови, присохшие к куртке Егора.

— Тебе опять пришлось убивать? — тихо спросил он.

Волчок прищурил желтоватые глаза.

— В последнее время мне часто приходится это делать, проф, — сказал он.

— Бедный мальчик.

— Не стоит меня жалеть, проф. Мне нетрудно убить того, кто заслуживает смерти.

— Бедный мальчик, — повторил Терехов. — Прости за то, что я втянул тебя во все это.

Профессор опустился в кресло, посмотрел на Егора грустным взглядом.

— Мне правда жаль, что я испоганил твою жизнь, Волчок. Но больше всего мне жаль, что из-за меня ты потерял любимую девушку. Думаю, ты был страшно расстроен.

— Любимую девушку? — На лице Егора отобразилось удивление. — О чем вы, проф?

— То есть… как? — растерянно проговорил Терехов. — Я говорю про Юлю Литвинову. Ты ведь, кажется, любил ее?

Егор чуть качнул головой, как бы отметая нелепые домыслы профессора.

— Я не понимаю, о ком вы гово… — Вдруг он осекся и замер с перекошенным от ужаса лицом.