Звёздная Тень

— Я иду вперед.

Он стоял слишком близко, чтобы можно было подняться из кресла. Я отпихнул Кэлоса, вскочил.

— Я иду вперед, мой добрый старший брат! Я смотрю на ваши миры — и не отвожу глаз от огня! Если мне не хочется стать пламенем — я не бегу за водой! Если я могу сесть в машину — не пойду пешком, если захочу прогуляться — не стану разбивать машину! Я сам был куклой, милый кузен! Великолепной, послушной, прилежной куклой. Да, я не вел корабли сквозь фотосферу звезд! Я их всего лишь сажал на шоссе, тормозя в автобус с помидорами. Но знаешь, тоже было страшно! И никого я не терял в жизни, не было у меня ни любимой, ни родителей, ни детей! Вот только себя самого… два раза. Однажды на Земле — когда занял чужое место. Потом на Родине — когда влез в чужое тело. Знаешь, себя терять — тоже больно. Начинаешь жить по-другому… за себя, и за того парня. Я не хочу беды Геометрам. Я не хочу беды Земле. И вашего рая не хочу, уж что-то в нем слишком пахнет серой!

— Тебе уже не уйти из Тени, Петр. Она в тебе.

— Пусть. Но я — не в ней!

Кэлос покачал головой. Не злость сквозила в его взгляде — зависть.

— И я был таким, Петр. Когда мы создавали Альянс… когда плетью приучали к свободе миры, что и без того были свободны… Иди во Врата, Петр. Найди мир, который захочет вас защитить. И жди… жди, пока Тень придет на твою Землю.

— Мы сами к вам придем, — пообещал я.

Кэлос устало кивнул.

— Ты очень славный парень. Я вижу в тебе — себя. Не сердись, если я чем-то тебя обидел. Честное слово — не хотел.

Моя злость куда-то схлынула — и осталась одна лишь тоска.

— Я благодарен тебе. Кэлос, только один вопрос…

— Я не знаю ответа. И не хочу знать.

У него опять задергалось лицо.

— Ты все-таки читаешь мысли?

— Четыреста лет — достаточный срок, чтобы все вопросы успели повториться.

— Я все же спрошу… Дари — он обречен быть марионеткой?

— Я не знаю ответа. И не хочу знать.

— Кэлос, тот огонь… он все же сжег тебя.

Он кивнул.

— Да. Может быть — начисто. И весь я теперь — пепел. Не касайся замков из пепла, Петр. Они могут быть очень красивы, но в них нельзя жить.

— Спасибо за совет. Когда я сгорю в этом огне — то вспомню тебя. И за гостеприимство — спасибо. Я ухожу, Кэлос. У меня очень мало времени. Два-три дня… потом Земле конец. Надо спешить.

Я развернулся и пошел к двери. Кэлос громко вздохнул, но я не обернулся. Открыл дверь, увидел Дари, сидящего верхом на перилах. Нет, кажется, он не подслушивал. А то не стал бы так улыбаться. Послушный мальчик… почти как я в детстве.

— Не упади, — сказал я.

— Петр… — Кэлос окликнул меня громче, чем это было нужно. — Петр, постой… Три дня… ты не успеешь.

Его лицо оставалось спокойным. Но хоть за этот взгляд — спасибо…

— Поверь, я знаю общества, подобные Хрустальному Альянсу. А тебе нужны именно такие союзники. Петр, тебе помогут, не сомневайся. Но это потребует времени. Месяцы, может быть, недели. Три дня, чтобы получить помощь — это нереально. Жесткая социальная структура способна обратить свои ресурсы на помощь чужому миру. Не ради выгоды, ради идеи. Но время принятия решения окажется слишком велико для тебя.

— Земля не проживет неделю… — прошептал я. — Кэлос, Конклав тоже — жесткая структура. Но он не станет колебаться…

— Петр, мне очень жаль. Ты должен попробовать. Рискни. Иди напролом. В конце концов, найди и угони корабль, способный в одиночку защитить твой мир! Но не жди чуда.

— Сколько шансов, что я успею?

— Нуль.

Я не мог больше смотреть ему в глаза. Кэлос и впрямь жалел меня. Не хочу жалости…

Я посмотрел на Дари.

Вот так, мальчик. Ты не понимаешь, и никогда не поймешь, что ты ненастоящий. Тебе не вырасти, не отправиться на поиски приключений, разрывая сердце слишком уж человечным родителям. Почему же у тебя в глазах такая же жалость, как у Кэлоса? Как ты можешь понимать чужую боль, зачем тебя научили страдать? Куклам не нужна душа, мальчик. Куклам нужен лишь задорный румянец, хороший аппетит и умение говорить «мама-папа»…

— Петр, у тебя беда? — спросил Дари.

Я кивнул.

— Твою планету хотят убить?

Верно. Именно убить. Со всем хорошим и плохим, что на ней есть. А я даже не смогу умереть вместе с ней, Дари… я теперь стану скитаться, словно Вечный Жид, и не знаю, за что мне эта боль, да и кому дано это знать…