Последний Дозор

– Но я бы попросил, – в последнем слове был и нажим, и ядовитая ненависть, – не повторять больше подобных атак, Светлый. Агрессия не была спровоцирована.

– Ты вызвал меня на поединок.

– Де-юре – нет, – быстро ответил Брюс. – Ритуал вызова не соблюден.

– Де-факто – да. Станем тревожить Инквизицию?

Он моргнул. И снова стал прежним гостеприимным хозяином.

– Хорошо, Светлый. Кто старое помянет…

Брюс поднялся – его чуть качнуло. Прошел к двери. За порогом повернулся и с видимым неудовольствием произнес:

– Мой дом – твой дом. Этот номер – твое жилье, я не войду без спроса.

А вот эта древняя легенда, как ни странно, правдива. Вампиры не могут войти в чужой дом без приглашения. Никто не знает, почему это так.

Дверь за Брюсом закрылась. Я отпустил подлокотники кресла – на белом атласе остались мокрые отпечатки ладоней. Темные отпечатки.

Плохо, когда ночь не спишь. Нервы начинают шалить.

Но зато я твердо знаю, что у Мастера вампиров Эдинбурга нет никакой информации об убийце.

Я распаковал чемодан. Повесил на плечики светлый льняной костюм, пару свежих рубашек. Посмотрел в окно. Покачал головой. Достал шорты и футболку с надписью «Ночной Дозор». Хулиганство, конечно, но мало ли странных надписей на футболках?

Потом мое внимание привлек витиеватый, каллиграфический текст в рамочке на стене. Я уже заметил одну такую рамочку внизу и одну на лестнице – по всей гостинице, что ли, развешены? Подошел поближе и с удивлением прочитал:

• By oppression's woes and pains,
• By your sons in servile chains,
• We will drain our dearest veins
• But they shall be free!^[2]

– Ай да сукин сын! – сказал я. Почти с восхищением. И ведь даже люди, останавливающиеся в гостинице, ничего дурного бы не заподозрили!

Бесспорно, у Брюса было такое же чувство юмора, как и у вампира, высосавшего жертву в аттракционе «Замок вампиров». Прекрасный кандидат на роль убийцы.

Одна беда – под таким ударом, который он получил, врать Брюс попросту не мог.

Глава третья

Туристы – это самая ужасная порода людей. Иногда возникает смутное подозрение, что любой народ за пределы страны старается отправить самых неприятных своих представителей – самых шумных, самых невоспитанных, самых бестолковых. Но, наверное, все проще. Наверное, в голове у каждого человека срабатывает секретный переключатель «работа-отдых» и отключает процентов восемьдесят мозгов.

Впрочем, на отдыхе и оставшихся двадцати более чем достаточно.

Я шел в толпе, которая медленно продвигалась к замку на холме. Нет, я не собирался сейчас изучать суровое обиталище гордых шотландских королей. Хотелось почувствовать атмосферу города.

Атмосфера мне нравилась. Как и в любом туристическом месте, веселье было отчасти наигранным, горячечным, подстегнутым алкоголем. И все-таки люди вокруг радовались жизни, улыбались друг другу и на время отринули свои заботы.

Машины сюда заезжали редко, большей частью такси. В основном люди шли пешком – текущие к замку и обратно потоки смешивались, вращались тихими омутами вокруг выступающих посреди улицы артистов, тонкими ручейками втекали в пабы, просачивались в двери магазинов. Бесконечная человеческая река.

Прекрасное место для Светлого Иного. Хотя и утомительное.

Свернув в переулок, я неторопливо спустился вниз, к разделяющему город на старую и новую части оврагу. Тут тоже попадались и пабы, и сувенирные лавки. Но туристов было меньше, ритм безудержного карнавала стих. Я сверился с картой – это было проще, чем использовать магию, – и двинулся к мосту через широченный овраг, когда-то бывший озером Лох-Нор. Теперь озеро-овраг прошло последний этап эволюции и превратилось в парк, место прогулок горожан и тех туристов, кому надоели шум и суета.

На мосту снова клубились туристы. Оккупировали двухэтажные экскурсионные автобусы, наблюдали за уличными артистами, ели мороженое, задумчиво разглядывая старый замок на холме.

А на лужайке плясали, размахивая саблями, казаки.

Повинуясь тому стыдливому любопытству, с которым праздношатающийся турист смотрит за рубежом на работающих соотечественников, я подошел ближе.

Ярко-красные рубахи. Широченные шаровары. Сабли из титанового сплава – чтобы красиво искрили при фехтовании и размахивать было легче. Застывшие улыбки.

Четверо мужиков отплясывали вприсядку.

И разговаривали – хоть и с украинским акцентом, но на исконно русском языке. Можно даже сказать – на секретном языке. В более цензурном варианте это звучало бы так.

---

2

• Бой идет у наших стен.
• Ждет ли нас позорный плен?
• Лучше кровь из наших вен
• Отдадим народу.

Роберт Бернс; перевод Я. Маршака